Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне фартило: пробок нет, в цветочном – тоже ни одного покупателя. Добрался до Любы за каких-то полчаса.
Держа у лица букет из красных роз, нажал на звонок.
Уже представил, как она сейчас выйдет в шелковом халатике, возьмет цветы и мы, жадно целуясь, войдем в квартиру. Но…
– Проходи, – открыв дверь, сухо сказала Люба и, скрестив на груди руки, отошла с порога.
В полном недоумении, я снял обувь, положил на пуфик букет и прямо в пальто прошел за ней на кухню.
Люба, обняв себя руками, подошла к окну.
– Любаш, что-то случилось? – спросил я и, заглянув в ее бледное лицо, провел по щеке тыльной стороной ладони.
Люба развернулась ко мне, прерывисто вздохнула и указала взглядом на стол.
Повернув голову, увидел тест двумя красными полосками, и все вокруг потеряло свои очертания.
В голове будто издалека слышался ее голос:
– Я беременна, Гера. От тебя.
Глава 19. Другого выхода нет
Гера
– Что молчишь? – шепнула Люба, глядя на меня мокрыми глазами. – Давай же, скажи коронную фразу, которую говорят все женатые мужчины своим любовницам.
– Коронную? – сдвинул брови я. – О чем ты?
– Как там у вас принято? – прищурилась она. – Извини, дорогая, я женат. Это вышло случайно, иди и делай аборт? Так?
В чем-то она права: это действительно вышло случайно, и да – я женат. Но… от меня беременна любимая женщина. Без которой спать не могу, есть не могу, ни о чем думать не могу. Разве я способен отправить ее на аборт? Нет. Нет, конечно!
Сгреб Любу в свои объятия, укрыв длинными полами пальто, и вобрал в себя фруктовый аромат ее шелковистых темных волос.
– Даже думать не смей! – Отодвинувшись, положил ладони на ее щеки и решительно добавил: – Ты родишь мне ребенка, слышишь? Родишь! И я сделаю все, чтобы мы стали самыми счастливыми родителями во всей вселенной!
– А как же Полина? – с громким всхлипом спросила Люба.
– Я с ней разведусь, – с полной уверенностью ответил я.
Люба опустила уголки губ, ее плечи затряслись, по щекам хлынули слезы.
– Ты правда готов пойти на это ради меня? – пискнула она.
– Не только ради тебя, а ради вас, – кивнул я на живот и приложил к нему ладонь. – На все что угодно готов. – И в знак подтверждения своих слов поцеловал ее дрожащие губы.
Когда ты сам не можешь принять трудное решение, вселенная, по всей видимости, делает это за тебя.
Беременность Любы перечеркнула напрочь все мои сомнения по поводу развода и всех его последствий. Еще минуту назад я узнал, что вскоре стану отцом, а в мыслях уже промелькнули картинки, как мы с Любой гуляем с коляской, как засыпаем втроем на кровати, обняв нашего малыша. И от этой мысли по венам хлынуло тепло.
Вот именно такой должна быть радость отцовства. Именно так должен чувствовать себя мужчина, когда его любимая женщина сообщает о беременности.
Эта новость – лучшее, что случилось за мной за последние несколько лет. А она еще сомневалась во мне?
– Я люблю тебя, – вымолвила Люба, целуя в шею. – Люблю, Гер.
Заправив за ухо прядь ее волос, улыбнулся, глядя в покрасневшие глаза.
– И я люблю тебя, милая.
Люба внезапно опустила взгляд, вздохнула.
– Что такое, солнце? – Я наклонился к ее лицу, приподнял голову за подбородок.
– Но… если ты разведешься, то как мы будем жить? – вдруг спросила она. – У нас же нет ничего. Ни квартиры, ни денег, и… и работу тоже потеряем, верно?
– Это точно, – усмехнулся я над последним. – Навряд ли при таком раскладе мы останемся в фирме. – И ободряюще подмигнул. – Не переживай, малыш. Что-нибудь обязательно придумаем.
* * *
Всю дорогу до дома меня переполняли смешанные чувства: Люба родит мне ребенка, и наконец-то я обрету счастливую семью с любимой женщиной – ни с чем несравнимая радость, которая будоражила, от которой хотелось крикнуть на весь Ленинский проспект, насколько сильно я счастлив.
Но это счастье назойливо затмевал страх.
Представил, как останусь на улице с одним чемоданом. Без жилья, без работы, без машины.
Ну, с работой, допустим, вопрос решаемый. Руки-ноги есть, слава богу. Люба тоже до декретного успеет куда-нибудь устроиться, жилье хоть как-то еще сможем потянуть.
И на метро поездить – тоже можно. И пельмени с макаронами чередовать, ага – тоже можно. И вместо брендовой одежды одеваться в секонд-хенде. Потом купим бэушную коляску ребенку, будем сушить подгузники на батарее, поищем на «Авито» ползунки с рук…
«И это после всего, что я сейчас имею…» – вздохнул я, сворачивая на перекрестке на новенькой иномарке S-класса.
На соседнем сиденье пиликнул мобильник.
«Леня бухгалтерия».
Открыв сообщение от Любы, вздохнул еще раз.
Она прислала фото коляски за сто двенадцать тысяч. Капец…
«Смотри, какая прелесть. Можно забронировать», – написала под фото.
Можно-то можно, только вот где достать денег на эту «прелесть»?
В голове вдруг появился образ ребенка, сидящего в потрепанной коляске и с игрушкой, видавшей многое. А вот мы с Любой трясемся в метро, добираясь в поликлинику, вот отдаем последние деньги за съемное жилье…
– Охренительно, Гера… Просто охренительно, – протянул я, поворачивая в свой двор.
* * *
После того, как выслушал получасовой восторженный монолог жены о том, как ей понравилось в филармонии, сделал вид, что засыпаю, а сам всю ночь обмозговывал разные варианты:
«Могу остаться с женой, которая уже плешь проела, а еще контролирует каждый шаг и каждый рубль. Но при этом я смогу и дальше финансово поддерживать Любу и нашего ребенка, которого… можно смело считать безотцовщиной.
Я же не смогу с ним видеться. Вообще почти никогда. Жена-геолокация и шагу в сторону не даст сделать».
В три ночи встал с кровати, прошел на кухню, плеснул воды в стакан и подошел к окну.
«И что я буду за отец такой, который приезжает к ребенку на полчаса в неделю? Я хочу воспитывать его вместе с Любой и наблюдать, как он растет. Хочу быть с любимой женщиной, спать с ней, завтракать с ней. Обнимать ее, когда угодно, гладить ее округлившейся живот, а не оставлять одну в четырех стенах съемной квартиры».
От безысходности замолотило в висках. Даже голова разболелась от переизбытка разных мыслей. Пришлось выпить
