Зато Германию (которая была тогда раздроблена почти на 300 «государств») царизм, как явствует из инструкций Александра I его дипломатам в 1801–1806 гг., последовательно и безотлагательно стремился превратить в объект раздела (между Россией, Пруссией и Австрией с передачей львиной доли России: 3. T. 1. С. 51, 89, 462–466; Т. 2. С. 149, 153)[152], проводя по отношению к Германии политику не менее агрессивную и еще более реакционную, чем политика Наполеона, поскольку самодержавный Петербург добивался не просто верховенства над мелкими германскими государствами, но и увековечения в них феодальных порядков.

Наконец давно запланированную (еще при Екатерине II) аннексию Финляндии царизм не снимал с порядка дня, пока не осуществил ее — после Тильзита, с согласия Наполеона — в итоге русско-шведской войны 1808–1809 гг. В.И. Ленин так оценил исход и характер этой войны: «…Финляндию аннексировали русские цари по сделкам с душителем французской революции, Наполеоном…»[153].

Эту оценку подтверждают опубликованные еще в конце XIX в. документы[154], и ее не может опровергнуть широко бытующий тезис: «…присоединение Финляндии… не было результатом сделки с Наполеоном, как утверждают некоторые…»[155].

Таким образом, царизм, выполняя социальный заказ русских феодалов-помещиков (и отчасти купцов), боролся с Наполеоном в коалиционных войнах 1805–1807 гг. (как и другие участники 3-й и 4-й коалиций) не за «свободу» и «безопасность» европейских народов, а за «верховенство» над ними, грабеж и раздел чужих стран. Здесь важно подчеркнуть, что никогда, ни раньше, ни позже, царизм не был так воинствен, как в 1805–1812 гг. Считается, что «беспрецедентным уровнем военной активности, равного которому не было места за всю историю русского государства», отмечена последняя треть XVIII в., когда Россия в течение 30 лет вела 7 войн[156]. Но ведь с 1805 по 1812 г., т. е. всего за 8 лет, царизм провел 8 войн: в 1805, 1806–1807 и 1812 гг. — с Францией, в 1806–1812 гг. — с Турцией, в 1806–1813 гг. — с Ираном, в 1807–1812 гг. — с Англией, в 1808–1809 гг. — со Швецией, в 1809 г. — с Австрией (последние пять войн — одновременно!).

Вторым направлением в дипломатии и войнах антинаполеоновских коалиций была защита феодально-крепостнических порядков на континенте. «Поддержание законных правительств, которые до сего времени избежали косы революции», и восстановление свергнутых феодальных режимов Александр I провозгласил задачей Российской империи в первых же инструкциях своим послам: А.И. Моркову в Париже, С.Р. Воронцову в Лондоне, А.К. Разумовскому в Вене, А.И. Крюденеру в Берлине (9. T. 1. С. 51, 53, 89, 91)[157]. Та же задача указана в программной инструкции Царя Н.Н. Новосильцеву (9, Т. 2. С. 147). «Восстановление свергнутых государей в их прежних владениях» как один из основополагающих принципов внешней политики коалиционных держав предусматривается и в русско-австрийской от 6 ноября 1804 г., и в англо-русской от 11 апреля 1805 г., и в русско-прусской от 26 апреля 1807 г. декларациях (9. Т. 2. С. 182, 374; Т. 3. С. 562, 563).

Царизм — хозяин крупнейшей феодальной державы мира — оказался, как и следовало ожидать, самым пылким рыцарем этого принципа. Именно он энергичнее всех выступал в 1801–1803 гг. за «индемнизацию» князей Священной Римской империи, т. е. за возмещение их территориальных потерь в борьбе с Францией (9. T. 1. С. 121–125), выделял ежегодно пособие 75 тыс. руб. сардинскому королю[158], держал у себя в чести и славе многих «зубров» бежавшего из Франции контрреволюционного охвостья — герцогов В.-Ф. Брольи (которого сделал российским фельдмаршалом), А.-Э. Ришелье, М. Лаваля де Монморанси и А.-Ж. Полиньяка, маркизов И. Траверсе (назначенного военно-морским министром России) и Ж. д'Отишана, графов Э. д'Антрэга, М.-Г. Шуазеля-Гуфье, К.О. Ламберта, А.Ф. Ланжерона, Л.П. Рошешуара, Э.Ф. Сен-При и десятки других, менее крупных, а их патриарха, будущего короля Франции Людовика XVIII, изгнанного в 1801 г. Павлом I из России (где он жил с 1797 г., получая по 200 тыс. руб. в год), Александр I вернул и содержал его придворный штат из 80 человек за счет русского народа (9. T. 1. С. 220–221)[159]. В марте 1807 г., отправляясь на войну против Наполеона, Царь посетил Людовика и заявил ему, что «день, когда он водворит его во Франции, будет счастливейшим днем его (Александра!. — H. Т.) жизни»[160].

Начиная войну 1805 г., Александр I призвал русские войска «потщиться возвысить еще более приобретенную и поддержанную ими славу»[161], но не объяснил, во имя чего. Оно и понятно. Ни русскому, ни французскому, ни другим народам Европы войны 1805–1807 гг. не были нужны. Эти войны вели правительства, используя свои народы как «пушечное мясо» и как орудие для порабощения других народов. Поэтому нельзя расценить их иначе как несправедливые, разбойничьи с обеих сторон. Диалектика истории такова, что действия каждой стороны в этих разбойничьих войнах имели объективно и прогрессивные последствия: коалиции противоборствовали гегемонизму Наполеона, а Наполеон разрушал феодальные устои Европы. В целом же войны 1805–1807 гг. — примеры таких войн, когда несколько разбойников послабее объединяются и нападают на разбойника посильнее, тоже изготовившегося к нападению, чтобы переделать границы и режимы разбойных владений по усмотрению победителя.

3-я антифранцузская коалиция сформировалась из России, Англии, Австрии, Швеции, Дании и Королевства обеих Сицилий (9. Т. 2. С. 722–723). Деньги дала главным образом Англия, «пушечное мясо» — Россия и Австрия. Судьбу коалиции решила битва при Аустерлице 2 декабря 1805 г. — одна из крупнейших в мировой истории, «битва трех императоров», как ее называют. Это был «решающий поединок нового и старого миров» (22. С. 478) — только что утвердившегося буржуазного и обветшалого феодального. Наполеон одержал здесь самую блестящую из своих более чем 50 побед. Имея 73 тыс. солдат, он подверг 85-тысячную коалиционную армию (70 тыс. русских и 15 тыс. австрийцев) сокрушительному разгрому: союзники потеряли 27 тыс. человек (21 тыс. русских и 6 тыс. австрийцев) против 8–9 тыс. убитых и раненых французов и 155 орудий (130 русских и 25 австрийских). Главнокомандующий союзной армией М.И. Кутузов был ранен и едва не попал в плен. «Император всея Руси» Александр I ускакал с поля боя, дрожа от страха и заливаясь слезами. Австрийский император Франц I бежал еще раньше Александра.