нём свободен, могу выбрать первое или второе. Но так как я вынужден выбрать либо это, либо то, т.е. не могу принять оба или оба отвергнуть, я не свободен, стеснён, и эта несвобода высказывается логическими законами исключённого третьего и противоречия. Я стеснён некоей непроницаемой для меня сферой: внутри я могу свободно перемещаться, это моя свобода выбора, внешнее же не моё, там царствует один Бог; при этом к внешнему относится не только то, что вне меня, но и то, что во мне,– всё, кроме моей свободы выбора, «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадёт на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены» /Мат.10:29:30/.

Если Бог меня обвиняет и на меня гневается, то не за дела вне меня или во мне, которых я и не совершаю, а за то, что я выбираю противное Ему: «Я, Господь, проникаю сердце и испытываю внутренности, чтобы воздать каждому по пути его и по плодам дел его» /Иер.17:10/. Выбирая Бога, т.е. угодное Ему, я стучу к Нему в мою сферу, и Он отворяет мне и даёт абсолютную свободу. Выбирая же себя, т.е. отрицание Его воли, я отхожу от стены в центр, и если бы Он в гневе Своём стянул её к центру, я утратил бы и свободу выбора: Он оставил бы меня с самим собою во тьме внешней. В Его власти дать мне то, что я выбираю.

Но вот я выбрал угодное Ему. Опыт определённо говорит мне, что выполнить этого я не смогу: «ибо знаю, что не живёт во мне, то есть, в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» /Рим.7:18-20/. Живущий во мне грех – это заграждённость моей сферой от Царства Божия, из-за которой я могу лишь что-то выбрать, но не в силах сделать реально: дела совершает Бог. Однако все дела Бога добры, дело становится злом тогда, когда я думаю, что я его делаю; зло – даже внешне доброе дело, если я приписываю его себе и, значит, сопровождаю гордыней. Собственно, зло – это либо выбор того, что неугодно Богу, либо отнесение какого-либо дела за собственный счёт; впрочем, и это отнесение – выбор неугодного Богу, ибо Христос сказал: «если и малейшего сделать не можете, что заботитесь о прочем?» /Лук.12:26/; присваивая какое бы то ни было дело, я выбираю себя, а не Бога, утверждаю себя, пусть даже как виновного.

Итак, выбрав в каком-либо случае то, чего желает Бог, я не должен выбирать, что я это и исполню. И затем, когда Бог совершит это или не совершит, я не должен приписывать себе Его совершение или несовершение и на этом основании раскаиваться или гордиться.

Отсюда не следует, что я доложен выбирать угодное Богу и не делать. Делать или не делать вообще зависит не от меня, а от Бога. Я не должен лишь выбирать, что я это сделаю, хорошо, как говорит Я.С. Друскин, «не думать, что я что-то делаю, ничего не приписывать себе» /Три искушения Христа в пустыне/. Я лишь тогда угоден Богу, лишь тогда исполняю Его волю, когда выбираю её, но не её исполнение мною. Выбор угодного Богу разделяется на два выбора: того, что Он желает, и того, что не мне это совершить. «Когда исполните всё повеленное вам, говорите: «мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что́ должны были сделать» /Лук.17:1022/.

2. Что́ бы ни делал Бог, всё благо, даже когда Он делает через меня то, что, как я знаю, противно Его воле, и когда Он к тому же производит во мне желание этого. Имея свободу выбора, я и в этих условиях могу выбрать противоположное – вот единственное добро, которое в моей власти. Но что́ есть этот выбор, в чём это добро? Это не акт сердца, ибо сердце полностью захвачено желанием противоположного. Это и не акт воли, так как воля неотделима от исполнения, а исполняется противоположное. Что это, если не акт чистой мысли: я лишь провозглашаю выбранное мною, вслух или про себя, но хочу и исполняю противоположное?

В других случаях выбранное и исполняется или желается или и то и другое. Но что остаётся в моём выборе за вычетом исполнения, принадлежащего Богу, и желания, которое вкладывает в меня Бог? Не чистая ли мысль, не одни ли слова: «я выбираю то-то»?

Когда делаешь недолжное и притом даже желаешь его, может остаться взгляд, который глядит как бы со стороны и судит. Не он ли есть выбор должного? Не в том ли состоит свободный выбор, что это осуждение не подавляется или подавляется? В моей ли власти его подавить или не подавить? Оно – от моей веры, а я не могу перестать веровать.

Если к свободному выбору не принадлежит и некоторое дело, внешнее или внутреннее, он – только пуская мысль. Не в том, что мне сделать, я не свободен, это определяет Бог. Однако до каких пор определяет – только по существу или также в деталях? Что, например, обусловлено Им в этой моей работе – основной её смысл /включая сюда и его оттенки/, смысл каждого предложения или все слова и их порядок? Или, может быть, предопределено лишь направление, в котором движется моё познание в течение всей жизни? Или, напротив, я в действительности не свободен даже в выборе бумаги, на которой пишу, и времени писания?

Получив от Бога повеление идти в Ниневию, чтобы проповедовать в ней, мог ли пророк Иона, сын Амафиин, свободно выб рать путь туда, время выхода, некоторые слова проповеди /Иона 1/? На первые два вопроса следует как будто ответить утвердительно: сперва Иона бежал от повеления Бога, направился в противоположную сторону, и лишь после странствия по морю и повторного повеления пошёл в Ниневию.

Итак, по крайней мере в части предназначенных для меня дел Бог предоставляет мне выбор некоторых деталей. Мой свободный выбор – не только мысль, но и некое дело: я могу осуществить такую деталь или нет. В частности, иногда я сейчас могу делать определённое мне дело ли не делать. Бог так или иначе ставит меня перед ним, а я или исполняю его, или нет.