Из всех имевшихся сокровищ Саладин не взял для себя ничего. Отдельные вещи он раздал своим приближенным или подарил Нур ад-Дину. Богатейшую библиотеку из 120 тысяч рукописей он передал своему личному секретарю кади аль-Фадилю. Все остальные драгоценные вещи были распроданы для покрытия расходов государства. Простой и аскетический образ жизни не позволил правителю сделать своей резиденцией дворец покойного халифа. Обтянутые шелком диваны и «Жемчужные павильоны» были для Саладина ничто. Он остановился в «Доме визиря» и предоставил Большой дворец в распоряжение своих полководцев, а «дом развлечений» отдал брату аль-Адилю. Перестав быть резиденцией халифа, прекрасные особняки Фатимидов постепенно пришли в упадок. Так случилось, что не осталось никаких видимых следов этих некогда роскошных дворцов, которые были предметом зависти и восхищения многих вельмож.

К юго-западу от цитадели Каира располагались густо населенные кварталы, и, когда Саладин отправился к гробнице имама аш-Шафии в пустыне, он миновал места расположений первых трех столиц. Выехав из ворот Зувейла, он проехал сначала через недавно образовавшиеся кварталы, возникшие одновременно со строительством официальной столицы халифа; затем миновал руины Аль-Мансурии, из которой он выкурил взбунтовавшихся чернокожих, словно гнездо шершней. Затем справа от его пути лежало Слоновье озеро, уже давно высохшее, а слева скальные холмы Мукаттама, казалось, просто приглашали прийти и построить здесь цитадель, строительство которой началось позднее. Все время дорога вела Саладина через перенаселенные пригороды, где прежде на месте жилых домов находилась Аль-Катаи, столица Египта времен правления династии Тулунидов, основанная Ибн Тулуном тремя веками ранее. В Аль-Катаи располагался дворец правителя и его двор, его воины и поставщики двора халифа. Каждый класс занимал свой квартал. Это была третья столица, построенная со времени завоевания арабами Египта. Ничего не осталось от ее былого великолепия, только полуразрушенная мечеть Ибн Тулуна, которая дает возможность представить, что было потеряно. Еще дальше к юго-западу располагался Аль-Аскар, «Лагерь», другой официальный центр, где жили губернаторы, которых присылали из Багдада управлять Египтом. Это было время, когда Аббасидский халифат раскинулся, еще нераздельный, от Северо-Западной Индии до Атлантического океана. Далее к югу, между Абиссинским озером и Нилом, находились развалины старейшей столицы мусульманского Египта, некогда официального центра торговли, названного Аль-Фустат, «Палатка», в память шатра арабского завоевателя. Несмотря на урон, нанесенный большим пожаром 1168 г., жители начали возвращаться к своим сгоревшим домам и вновь заселять опустевшие улицы. Но Фустат так и не достиг своего былого процветания, когда вновь открылись его базары, и плодовые сады и цветники покрыли все вокруг. Теперь от всех построек осталась мечеть Амр, которая часто ремонтировалась и восстанавливалась, так что первый ее строитель определенно не узнал бы свое творение, и римский Вавилонский замок, называемый арабами Каср-аш-Шема, или Крепость маяка. Ныне это, можно сказать, улей из нескольких коптских церквей, за которыми следят коптские трутни[3], но некогда это был страж живого христианского города, подобие некоего «Вавилона Египта». Небольшой пригород Старого Каира, или иначе Маср-аль-Атика, не является наследием Фустата, поскольку он расположен на землях, которые покрывали воды Нила в те дни, когда Фустат был городом.

Столица Египта при мусульманских правителях не раз меняла свое местоположение и постепенно перемещалась с юга на северо-восток. Сначала полководец Амр в 641 г. основал Аль-Фустат; затем в 750 г. на месте лагеря полководца Аббасидов был построен Аль-Аскар, резиденция правительства. Третьей столицей стала Аль-Катаи, основанная в 869 г. Ахмадом ибн Тулуном. И наконец, Джохар, полководец халифа Фатимидов в Кайруане в Тунисе, после захвата Египта основал в 969 г. Аль-Кахиру, «победоносную» столицу, ставшую укрепленной резиденцией его господина. Саладин продолжил традицию строительства столиц, которой гордился каждый великий восточный правитель. Однако, вместо того чтобы передвинуть столицу дальше к северо-востоку, он постарался объединить в одну все прежние местоположения четырех столиц, и построил цитадель, знаменитую «крепость на горе», на самом западном окончании холмов Мукаттан, и разместил здесь правительство. Она господствовала над всем городом и могла отразить всякое нападение извне. В планы Саладина входило соединить эту крепость укрепленной стеной со старыми оборонительными сооружениями «города» Фатимидов, далее окружить стеной Фустат и Аль-Катаи и продолжить ее до реки, но план не был выполнен, и даже строительство цитадели было закончено только много лет спустя после смерти правителя. Саладин увеличил площадь города за счет сноса пригородов между старой «столицей» и святилищем Нафисы. Здесь были разбиты «сады удовольствий» и, как описывалось, высокие ворота Зувейла (Баб-Зувейла) можно было увидеть, стоя у входных дверей мечети Ибн Тулуна. Монах-францисканец Жан Тено, сопровождавший позднее посольство короля Людовика XII в Каир, говорил о садах как о поразительной достопримечательности города и описал их в своих путевых заметках (Le voyage et itinaire de oultre mer faict par Frère Jehan Thenaud).

Высказывалось предположение, что Саладин намеревался построить цитадель в Каире для того, чтобы защитить себя от возможного мятежа, который могли поднять сторонники ушедшей династии. Однако более надежное объяснение можно найти в его ранних представлениях, как должен выглядеть город. В каждом городе Сирии была своя цитадель или крепость, и на опыте можно было много раз убедиться, что если сам город мог быть взят противником, то цитадель всегда оставалась неприступной и являлась прибежищем для населения и местом, с которого начиналось восстановление разрушенного. Поэтому Каир также должен был иметь свою цитадель. В скором времени она могла стать защитой и от Нур ад-Дина. Саладин умилостивил эмира Сирии дарами из сокровищницы Фатимидского дворца; молитвы во здравие суверенного правителя возносились каждую пятницу в мечетях, но особенно торжественно это происходило в большой мечети Аль-Хаким, которая стала главной мечетью столицы вместо мечети Азхар. Несмотря на свое номинальное подчинение эмиру и отсутствие всех символов личной власти, Саладин в действительности был сам себе господин. Его поддерживало сильное войско, которым командовали его братья и племянники, и он был реальным властителем Египта. Нур ад-Дину было хорошо известно об этом, но из-за трудных отношений с франками, с султаном сельджукского Румского (Иконийского) султаната и различными взбалмошными князьками Месопотамии, у него не было времени заняться египетскими делами и подрезать крылья своему вассалу. Он не мог даже рассчитывать на поддержку со стороны Саладина в священной войне. Потому что, было ли это правильным или нет, решить затруднительно, но Саладин был убежден, что тогда может настать конец его власти. Страх перед эмиром, казалось, зашел так далеко, что Саладин предпочел бы иметь на своей границе франков в качестве препятствия возможному продвижению Нур ад-Дина.