litbaza книги онлайнДетективыКопия любви Фаберже - Ольга Тарасевич

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 75
Перейти на страницу:

Я! Буду! Гордостью балета!

Конечно. Буду. Может, я не лучше. Но я сильнее. И больше всего на свете этого хочу.

Хочу, хочу…

Мой взгляд затем коснулся твоего лица, Ники. И все, кроме него, перестало быть важным.

Завороженная, ослепленная, любовалась я каждой черточкой и понимала, что внешность твоя безупречна и самый взыскательный взгляд не обнаружит в тебе ни единого недостатка.

Русые волосы, чуть выгоревшие на солнце. Гладкая нежная кожа, правильный овал лица. На этой основе узор любых черт был бы хорош, но тебе достались самые прекрасные. И ровный нос, и четко очерченные вишневые губы. А еще пленительнейшие глаза, ярко-синие, огромные. Под безмятежной гладью озера, в пронзительном весеннем небе, я угадала тем не менее всю твою тоску. Хотя и не знала еще, по ком ты тоскуешь…

А вот гусарский мундир недостаточно хорош для тебя, Ники. Любая одежда мешает оценить идеальные пропорции твоего тела. Тогда я поняла лишь, что ты высок, строен. Господи, Ники, но как же ты красив без мундира! Не думала я, что столько совершенства может таиться в линиях и формах!

То был мой день. Мне хочется сказать «наш», и в мемуарах я обязательно напишу «наш». Пусть никто не знает, пускай все завидуют!

Но сейчас притворяться бессмысленно… Мы оба все помним, правда? Когда Государь за обедом усадил меня рядом с тобой и шутливо погрозил пальцем: «Не флиртуйте», мое огромное счастье столкнулось с таким же огромным твоим равнодушием.

– А дома вы, наверное, из такой посуды не кушаете? – только и смог мне сказать ты.

Твоя красота, Ники, в ту же секунду оправдала сказанную тобой глупость. За нее я все тебе простила, прощаю и буду прощать.

После той твоей фразы я растерялась. Сказать тебе, что наша семья не бедствует, у нас хорошие апартаменты, дача, и даже кабриолет имеется для выездов? И что похожий сервиз в праздничные дни всегда на нашем столе?

Ни за что! Ты сказал глупость, но если я поддержу разговор, то ты точно решишь, что я глупа, а после этого – смерть. Без твоего лица мне уже не жить!

И я заговорила о балете…

Ты помнишь, Ники? Я улыбалась, томно прикрывала глаза, а потом вдруг удивленно их распахивала. Словно случайно, осмелилась я даже коснуться твоей руки. А что было потом, ты помнишь?

Ничего не было, Ники!

Конечно же, меня сразу же зачислили в театр и дали хоть и маленькие, но уже самостоятельные роли. Но на репетициях я не понимала, чего хочет Мариус Петипа[34]. А единственное, чего хотела я, – это получить весточку от тебя, Ники!

Как же я тебя любила, милый мой, ненаглядный, как я тебя любила! Ты думаешь, случайно я всегда ехала в кабриолете во время твоих прогулок? Ты думаешь, совпадением была встреча в парке, когда мы обменялись пылкими взглядами? И каждый раз, когда ты появлялся в царской ложе, я танцевала, как в последний раз, потому что ты приходил в театр редко, а я мучилась без тебя, я умирала.

В театре нет тайн, и случившееся, и не произошедшее, и только задуманное – решительно все становится всем известно. Директор скоро узнал, что мимолетное твое увлечение прошло, так, по сути, и не начавшись. У меня стали забирать роли. При моем появлении все разговоры прекращались, но я знала, о чем болтают девушки. О твоей любви к Алисе Гессен, жениться на которой тебе не дозволяют. О том, как меня тебе просто предложили, словно чистую игрушку. Что может случиться во время твоих пирушек с товарищами, где шампанское льется рекой? Все, что угодно! Но ты же цесаревич, тебе нельзя связаться с падшей женщиной или заболеть нехорошей болезнью. Тебя ждет престол, Империя. И вот тебе выбрали лучшую из падших женщин. Самую чистую. Меня, милый. Только воспитатели тебя вовсе не знали и не понимали, что твоя любовь к Алисе хранит тебя от всех ненужных приключений. Ты честен. Ты верен. К сожалению. И любви твоей у меня никогда не будет. Мне остается только театр…

И вот тогда, тогда я возненавидела тебя, Ники. Потому что твоя холодность преградила мне дорогу на сцену. И ничего больше уже мне не оставалось, понимаешь? Ничего. Ни любви твоей, ни балета. Хоть в Неву головой!

Но я сильная. И поклялась себе тебя получить. Мне было нужно это сделать не ради любви, для театра.

Больше двух лет прошло, пока меж нами все это случилось…

Твоя красота растопила обиду, ненависть и мою боль. Я, право же, уже почти не помню, как ты читал мне отрывки из дневников про свою Аликс Г., как плакал, когда она тебе отказала.

Твои губы – теперь мои, твои руки, невероятные глаза. Ты мой, Ники! Я снова разрешила себе тебя любить. Ненадолго, потому что завтра ты уйдешь, и я не знаю, когда дела позволят тебе вновь меня посетить. И захочешь ли ты меня посетить. Потому что в твоем сердце живет любовь только к Алисе. Ты мой, но это не моя победа. Это просто твое забытье, Ники…

…От жалости и мучительной обиды Матильда зарыдала.

– Маля? – сквозь сон пробормотал цесаревич, сбрасывая с себя одеяло.

Она долго смотрела на его плечи, слабо освещенные отблесками догорающего в камине огня. Затем соскользнула с кровати, и… не смогла не поцеловать Ники в закрытые глаза с угадывающимися под кожей век синими прожилками. А потом схватила свои записи и швырнула их на едва тлеющие головешки. Через минуту спальня в особняке на Английском проспекте озарилась ярким светом от вспыхнувшей бумаги.

Матильда поплотнее закуталась в пеньюар и грустно вздохнула. Этот особняк построил для балерины Кузнецовой великий князь Константин Николаевич. У них было пятеро детей.

«Мне с Ники такое счастье не суждено, – она всхлипнула, смахивая вновь предательски покатившиеся по щекам слезы. – У меня остается только сцена».

* * *

…Его похоронили в общей могиле, вместе с нищими и бродягами. Отпевания в церкви не было. Распухшее от яда, источавшее зловоние тело не решились занести в храм. Простой гроб на кладбище не провожали ни жена, ни друзья, ни поклонники. Дождь? Какой же это аргумент… И даже теперь отдать дань памяти невозможно – точное место захоронения неизвестно. Считается, что убийца – зависть Сальери. Ну конечно, если сам Пушкин описывает трактир, яд в бокале. Современники говорили другое. «Какая нелепость», – писал Бетховен. Нелепость, почему-то действительно кажется, что прав Бетховен, а не Пушкин. Опера Сальери «Тарар» ведь шла при переполненных залах, моцартовский «Дон Жуан» провалился. Сальери был первым капельмейстером империи, на Моцарта смотрели как на потешного шута. И потом, Сальери не мог лишить себя такого наслаждения. Восхищение чистым абсолютным гением Моцарта выше зависти. Не совершенная музыка погубила композитора – политические интриги вокруг масонства. Которое стремились поставить на место, опасаясь, что якобинская чума из Парижа перекинется на Вену. Моцарт не просто входил в ложу. Он воспевал масонство всей силой своего гения. Музыка «Волшебной флейты» убеждает в верности каждой фразы либретто Шиканедера. Это гимн, который был непростительно великолепен для того неспокойного времени…

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 75
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?