– Если рассуждать здраво, то я должен был не обращать никакого внимания, что тот жлоб настойчиво предлагает выйти тебе за него замуж, не стесняясь в средствах для нажима. И все было бы хорошо – ты стала бы матерью троих-четверых детей, растолстела бы и ходила в засаленном халате. Но я сломал ему челюсть, и теперь ты выглядишь и живешь несколько иначе…

– Ага. Значит, и в этом случае у тебя высокие идеалы?

– Светка, прекрати. Не идеалы никакие… Просто я чувствую, что нужно вести себя правильно. А правильно – это найти этих гастролеров и сохранить жизни тем, кого они еще не успели достать. Вот, смотри, – Сотников бросил на стол фотоснимки из дела, те самые, что ему показывали, когда вручали это расследование, которое на самом деле расследовать не нужно.

Светлана взяла верхний снимок в руки, долго и внимательно разглядывала, потом положила перед собой. Взяла следующий, так же пристально рассмотрела, положила рядом. Все восемнадцать снимков она разложила на две стопки, в одной лежали всего пять, в другой – остальные. Все это она проделала в полном молчании. Молчал и Сотников, зная по опыту, что сейчас его подруга не просто разглядывает мертвые лица на фотографиях, а делает что-то гораздо более глубокое, чему просто нет названия и что невозможно объяснить с точки зрения житейской логики. Прерывать ее во время подобного процесса не стоило – можно было запросто потерять весь результат.

– Этих я не знаю, – Светлана отодвинула к Анвару большую стопку, – а с этими знакома.

– Как знакома? – опешил следователь. – Откуда? Ты уверена?

Светлана посмотрела ему прямо в глаза, и Сотников вздрогнул, увидев глубокую черноту и скорбь в ее взгляде.

– Я же не просто гадаю на картах. Всю жизнь я ищу людей, обладающих сходным со мной даром. Иногда даже подхожу к ним на улице, рассказываю о даре, пытаюсь убедить, что его надо развивать и сохранять. Многие смеются, кто-то пытается мошенничать, сознавая возможность получать материальную выгоду. Я создала несколько групп молодых людей, у которых смогла разглядеть ауру, пыталась научить их пользоваться своими способностями.

– Погоди, Свет, какими способностями? – Сотников потерял нить разговора от такого резкого изменения темы.

– Налей еще чаю. Рассказ будет долгим. – Светлана нажала кнопку селектора и предупредила своего секретаря, что ее ни для кого нет, а визиты следует перенести на еще более поздний срок.

– Ты меня заинтриговала. – Сотников разлил по чашкам свежий чай и приготовился слушать.

Светлана встала из кресла, подошла к окну, долго смотрела сквозь полупрозрачную штору на толпу, заполнившую улицу, потом начала говорить.

– Жизнь людей в последние годы стремительно меняется. Цивилизация – это, конечно, благо, но заметное только в далекой перспективе. Америка сейчас богатая и преуспевающая страна, но что об этом думают коренные жители континента?

– Зарабатывают огромные деньги на казино, – не удержался Сотников.

– Жалкая часть от былого количества! И не перебивай меня. – Светлана замолчала, пытаясь ухватить ускользающую мысль. – Да, ты прав, зарабатывают те, кто сумел приспособиться, измениться, воспринять новое не как враждебную субстанцию, а как шанс, одолжение. Те, кто не проявил гибкости, погибли. То же самое происходит и вокруг нас. Везде и всегда, ежеминутно людям требуется гибкость и адаптивность. Причем все чаще и чаще. Тот, кто не справляется, остается позади. Такие не нужны цивилизации, и безжалостные законы эволюции вступают в силу. Выживают лишь деятельные, активные, для которых каждое изменение – благо. Но возможности человека как биологического вида не безграничны, понимаешь? Например, каждый может научиться задерживать дыхание под водой. Представь, что от этого умения зависит наше благосостояние или даже сама жизнь. Кто-то не способен задержать дыхание надолго, он может лишь только обеспечить себе минимальную возможность для существования. Кто-то наоборот научился не дышать долго, нырять глубоко. У него, конечно же, все будет в порядке, такой человек достигнет всего в жизни, в мире, где его способности имеют принципиальное значение. Но даже для него есть предел, перешагнуть который он не в состоянии. Как бы человек ни тренировался, он не сможет научиться обходиться без воздуха хотя бы четверть часа. Устройство нашего организма не позволит ему. А вот дельфин легко не дышит дольше и ныряет гораздо глубже. Почему? Да потому что его биологические возможности это позволяют. Для человека остается один выход – эволюционировать, изменять свой организм.

– Но тогда это уже не будет человек? – не удержался Сотников, снова прервав монолог подруги.

– А это уже философский вопрос, меня, да и любого здравомыслящего человека он не интересует. Особенно если те, кто называет себя людьми, не выживут. Так вот, в нашем мире происходит нечто подобное. Пока что это могут заметить только психологи и подобные мне экстрасенсы. Первые – в своей профессиональной деятельности по реакциям детей, вторые – в силу своей способности видеть ауру. Некоторое время назад появились дети, которые были гораздо умнее своих родителей, намного более активны, часто не признавали правил и уложений, по которым течет жизнь в любом обществе. Разумеется, их назвали «трудными» детьми, с ними работали воспитатели, а в тяжелых случаях применялись и более серьезные методы, ты, как следователь, должен понимать, какие именно. Пока что давление общества сильнее, таких детей ломают довольно успешно…

– Не понимаю. В чем проблема-то? Обычные подростки-хулиганы, на самом деле – жертвы плохого воспитания.

– Именно, что не понимаешь. То, что ситуация гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд, стало понятно, когда подключились экстрасенсы, те, кто мог видеть ауру. Так вот, среди этих детей, конечно, были такие, которые просто росли в неблагополучных семьях. Но в то же время у многих были вполне успешные родители со стабильным социальным статусом, уделявшие вопросам воспитания много сил и времени. Не это было принципиальным отличием между этими детьми, не семья.

– Что же именно?

– Как раз аура. Я не знаю, кто именно первый догадался взглянуть на ауру, но она оказалась совершенно уникальной. Настолько уникальной, что феномен моментально получил название, ставшее чуть ли не официальным – «дети индиго».

– Из-за ауры? Почему?

– У всех людей аура индивидуальная, это как отпечаток пальца. А у необычных детей она насыщенного ровного цвета индиго. – Светлана замолчала.

Сотников отпил из чашки, подумал, потом пожал плечами.

– Черт с ним, пусть синяя. Ты меня совсем в сторону увела. Дети, семьи, дельфины – это все замечательно, но какая связь с моим делом?

– Самая прямая, если не будешь перебивать, то узнаешь.

– Все, молчу. – Анвар поднял руки, сдаваясь.

– Мог бы уже и сообразить. Я-то ауру вижу. Вот и занималась целенаправленным поиском людей с подобным свечением, хотела собрать из них группу, научить чему-нибудь, если это будет возможно. Это же показатель – индиговая аура появляется не просто так, она означает, что у носителя есть природные способности. Какие именно – тот самый, самый важный вопрос. Что в этих людях такого, что кое-кто начал их называть homo novus, человек новый? Анвар, ты пойми, может быть, наш вид скоро просто будет вытеснен с лица земли. Как неандертальцы. Я испугалась. Ведь не исключена новая война против ведьм – все, кто не похож на нас, да сгинут! А тут ты с фотографиями. Значит, война уже началась.