– С чего ты взял, что он тебя ненавидит?

– Если я все делаю правильно, то он безразличен, как могильный памятник, но если я делаю что-то такое, что ему не нравится, он готов треснуть меня молотком. Разве я не прав, отец?

Уорд продолжал молчать.

– Скажи мне! Ты презираешь меня, или боишься, или ненавидишь? Ради Бога, скажи мне, что происходит! Ответь, отец!

У Пола резко обозначились скулы; он опустил глаза. Из курса ведения допросов Бекки знала, что сейчас он ощущает в вопросах угрозу для себя, поэтому может взорваться и нанести ответный удар.

– Пол, – произнесла она с нажимом в голосе, надеясь, что он услышит ее предупреждение.

– Ты не балуешься наркотиками. Не напиваешься. Ты не исчезаешь, черт подери, в моей машине до трех часов ночи!

– О Боже! Боже мой, я не могу в это поверить. Я просто не могу в это поверить.

Ян взглянул на Бекки, в его глазах сверкнули слезы. Как ей хотелось обнять их обоих, чудесным образом излечить семью одной силой своего желания сделать это. Затем он резко повернулся и убежал к себе наверх. У Бекки не оставалось выбора, и она последовала за ним. Пол тоже испытывал боль, но Ян был ее сыном (пусть кто-нибудь попробует отрицать это!), так что Уорд может и подождать.

Ян яростно запихивал свои вещи в рюкзак. Хорошо бы вернуть те дни, когда ее поцелуй волшебным образом залечивал все его раны... Она обняла сына за плечи, пытаясь повернуть к себе лицом, но он высвободился из ее рук. Бекки повторила попытку.

– Мама, пожалуйста, не трогай меня!

– Милый...

Ян указал на дверь.

– Этот человек... этот человек... он разрушил мою жизнь.

– Ян!

– Мама, я с первого курса получаю одни пятерки, я говорю на четырех языках, а он заставляет меня оставаться в этой дурацкой школе в забытой Богом дыре... и он может только говорить глупые, бессмысленные вещи, когда я протягиваю ему руку и прошу сказать мне правду, – закинув рюкзак на плечо, он направился к двери. – Спасибо, папочка! Ты все упростил! Ты подсказал мне чертовски легкий выход!

– Ты куда?

Бекки проиграла и понимала это. Напряжение между Яном и Полом... ужасное, разрушительное напряжение... стало слишком сильным. Все неизбежно подходит к своему концу; эту истину она знала уже не первый год. И вот сейчас тайная часть ее сознания, та, в которую она старалась не заглядывать, открылась для нее, и внутренний голос прошептал: «Пусть идет. По крайней мере, он будет в безопасности... и недоступен для Пола».

Бекки подошла к Яну. Юноша позволил себя обнять, но оставался холоден и неподвижен. Она коснулась его великолепных светлых волос.

– Я помню, как подстригала твои кудри в первый раз.

– Мам...

– Я плакала – мне было их жалко...

Они молчали, женщина и ребенок, и Бекки из Джерси, которая знала, что в большинстве случаев делает что-то неправильно, где-то глубоко внутри себя почувствовала, что по крайней мере одно остается бесспорным: она мать, а это ее сын.

* * *

Пол верил, что Бекки сможет уладить отношения с Яном Сам он вряд ли отважился бы на это. Он не мог даже смотреть ему в глаза. Чем старше становился мальчик, тем сильнее росло волнение Пола. Подарив ему жизнь, он поступил опрометчиво, и причиной тому – нежелание даже допустить возможность того, что его сын может превратиться в монстра. Да, мать мальчика была одним из самых ужасных вампиров – кровожадная софистка, обладавшая особой смертельной способностью вмешиваться в человеческий мир. И он ожидал, что законы природы неприменимы к этому ребенку? Именно так, причем для этого у него были основания: Ян не мог считаться стопроцентным вампиром, он не воспитывался в семье вампиров, никогда не питался человеческой кровью. Чтобы быть уверенными, что у него не может даже возникнуть подобное желание, ему никогда не рассказывали о вампирах.

Но теперь Ян достиг зрелости, и эта страсть к Лео Паттен ужаснула Пола.

– Я люблю тебя всей душой, – прошептал Уорд, прислушиваясь к голосам наверху. – Мальчик мой...

Пол вышел из дома и сел в свой «мустанг», машинально отметив, что прошлой ночью Ян истратил около четырех галлонов бензина. Старушка пожирает галлон примерно за шестнадцать миль, значит, парень проехал намного больше, чем несколько миль до школы и обратно. Он в самом деле, как и говорил, ездил на холмы. Но что это означает? Не пропал ли кто-нибудь прошлой ночью в холмах?

Нет. Господи, только не это! Он пока еще не знает вкуса крови и, дай Бог, не узнает никогда. Сделай ему рентген, и ты не увидишь тот полый огромный орган, который служит вампирам желудком, а также слишком большое сердце. Ян унаследовал от матери только мозг, в котором было на треть больше извилин, чем у человека.

Пол запустил двигатель и направился к аэропорту, стараясь избавиться от беспокойства за сына. По сотовому телефону он поинтересовался погодой на всем протяжении своего маршрута. Метеосводка оказалась просто великолепной. По крайней мере, хоть что-то хорошо. Черт, вдруг это хорошая примета... Может быть, это означает, что в Лэнгли ему помогут.

Спустя четверть часа Уорд свернул к возвышавшемуся перед ним зданию аэропорта и вынужден был притормозить, чтобы не проехать. «Ты лихачишь, – сказал он себе, поняв, что мысли о Яне заставили его разогнаться до восьмидесяти миль в час. То же самое случилось с ним вчера на Манхэттене. – Приятель, успокойся».

Ему было назначено на двенадцать двадцать. Сейчас девять двадцать. Перелет на «Муни-М20М» займет около двух часов. Это был прекрасный и достаточно быстрый маленький самолет. Пол отправлялся в путь из аэропорта «Стом-Кинг» с бетонными заплатками на взлетной полосе и старой дренажной системой, но ему нравилось здесь. Кроме спортивного самолета Уорд был владельцем гидросамолета «Пайпер Супер Каб», который они с Яном использовали для того, чтобы летать на рыбалку на север, за холмы. Там, на озерах, пятифунтовая форель была обычным явлением.

Он уже был в ангаре, когда раздался звонок сотового телефона.

– Слушаю.

– Милый, ты ему нужен. Ему нужен отец.

– Господи! Скажи ему, что я буду к шести.

– Он наверху, собирает вещи, и он уезжает. Пол! Он уезжает!

– Ты сумеешь это уладить. Ему всего лишь семнадцать, ты можешь его остановить.

– Его не остановить за три минуты одними лишь угрозами – твой сын не обычный человек. Возвращайся и помоги ему. Это зашло уже слишком далеко, Пол!

Что зашло слишком далеко? Она зашла слишком далеко? Они зашли слишком далеко?

– Послушай, мне необходимо сделать то, зачем я лечу в Лэнгли, и ты знаешь, что я должен это сделать!

– Пол, это будет полным провалом. Посмотри на вещи трезво: тебе не дадут еще одного шанса. Они ненавидят тебя еще с того момента, как ты получил отдел. Ненавидят тебя! Они заставят тебя подать в отставку, а если ты поднимешь слишком большой шум, то могут просто убрать.