— Это обнадёживает, — кивнул я, — но как быстро они снова явятся? Засекли ли они наше бегство?

— Я почти уверена, что мы остались незамеченными, — ответила Катя, — в их действиях было слишком много… скажем так, живого. Кем бы они ни были, в процессе считывания они испытывают сильные переживания. Отголоски этого состояния я ощущала частичками меня, которые успели проникнуть в границы города. Значит, они явятся тогда, когда возникнет достаточно сложная информационная структура, чтобы её считать.

— Следующий город? — я поднял бровь.

— Вот как раз об этом я и хотела поговорить, — ответила Катя, — есть один способ предотвратить возникновение коллективных существ, вроде обитателя города. И для этого очень нужны будут спасённые дети.

Я нахмурился.

— Гриша, нет! — Катя помотала головой, — что ты себе придумал? Никто не желает им зла!

— Но что-то с ними делать придётся, — заметил я, — всех взять с собой мы не сможем физически.

— Именно, — кивнула Катя, — есть один выход, который позволит разом решить все наши проблемы.

— Какие именно — проблемы? — вмешалась Таис.

— После нападения Сферы в нашу биосферу проникла паразитная информационная структура. Своего рода вирус. Из-за его воздействия любые более-менее крупные образования разумных существ будут склонны к агрессии, вплоть до взаимного уничтожения. Перед тем, как вы отправились в это время, я упоминала, что, возможно, потребуется ваша помощь для того, чтобы скорректировать последствия. Мы должны были задать определённые векторы массового сознания, которые бы с этим могли справиться. Это бы прекрасно сработало и с первой, и со второй версией человечества. Тогда я ещё не знала, что мы имеем дело с третьей. А эта версия просто не успевает дорастать до того момента, когда склонность к агрессии становится проблемой. Однако же, если мы внесём необходимые коррективы — эта проблема снова проявится. Понимаешь? То есть, вмешиваясь в развитие человечества, мы должны учитывать не только негативный фактор, который остался в наследство от Сферы, но и возможность появления новых эгрегоров.

Всё-таки странное это дело, субъективное восприятие. Катя/Гайя говорила о серьёзных вещах, но в устах десятилетней девочки даже самые умные слова словно бы теряли величие. Любая безумная ситуация приобретает оттенок мультяшности, несерьёзности, если о ней говорит ребёнок.

— При чём тут дети? — снова вмешалась Таис.

— Они могут стать зёрнами новой реальности, — ответила Катя, — я могу избавить их от любого негативного влияния. Более того, я могу наделить их способностью распространять свою устойчивость. Работа считывателя дала мне лазейку, которая не сработает на других детях, рождённых в обычных условиях. При нынешней численности человечества семьсот детей будет вполне достаточно, чтобы создать основу будущей стабильности. Надо только распределить их по известным мне племенам…

Мы с Таис переглянулись.

— Это дети, — сказала Таис, — а времена сейчас, прямо скажем, дикие. С чего ты взяла, что чужого младенца не убьют сразу же после того, как мы отдадим его племени?

— Вот насчёт этого точно можно не беспокоится, — улыбнулась Катя, — люди в это время очень подвержены влиянию. Они легковерны, как сами дети. Достаточно будет того, чтобы я сама представила наших ребят племени и пообещала страшные кары, если их не примут, и великие награды, если их жизнь сложится хорошо. То есть, не я сама, а другая моя часть. Которая больше знакома Грише. Понимаете?

Вот теперь я понял. И это действительно был очень хороший выход из положения. Даже если бы мы плюнули на возможность вернуться в своё время, чтобы одолеть считывателей, и заняли исключительно выращиванием детей, далеко не факт, что эта затея у нас увенчалась бы полным успехом. Слишком нас мало. А детей слишком много. Потери были бы неизбежны.

— В целом звучит нормально, — сказала Таис, — только по крайней мере один из детей останется с нами, — она посмотрела на меня, жёстко и упрямо. Но я не хотел ей возражать, приводить какие-то примеры и доводы. Ещё одного мальчишку наш челнок вполне потянет.

— На план это не повлияет, — Катя пожала плечами.

Гайя решила вопрос с продовольствием. Нет, свои принципы она не предавала — просто смогла синтезировать питательные смеси, которые с удовольствием ели дети. Она уверила, что эта еда сбалансирована с учётом всех потребностей детского организма и очень полезна. Я даже попробовал её, прежде чем рискнуть давать подопечным. На вкус смесь оказалась похожа на сливочный пломбир.

А потом наступили, наверное, самые сложные три недели в моей жизни. Гайя выбирала семью (как правило, это были группы кочевников, человек по пятьдесят — сто), являлась им в виде божества и рассказывала во всех подробностях, как следует поступить с ребёнком. Потом появлялся я. И передавал нового члена племени на руки старейшине.

Этот ритуал повторялся несколько сотен раз. Наверно, можно было бы привыкнуть. Ведь сама Гайя следила за судьбой каждого ребёнка и не допускала ничего дурного. Да и сами дети были рады такому развитию событий: ведь в племени у них появлялись пускай и приёмные, но настоящие родители. Но всё равно эмоционально это было тяжело. Кай даже вызывался помочь, предлагал составить мне компанию во время перемещений. Но я, конечно, отказался.

Про Катю всё это время знали только мы с Таис. Гайя попросила время, чтобы вырастить своего аватара во взрослого человека, и мы отнеслись с пониманием.

Сельскохозяйственные общины, окружавшие город, пришлось разделить и переселить — по настоянию Гайи. Трое детей из спасённых остались среди них.

Наконец, и эти недели закончились. День мы отдыхали, а потом пришло время стартовать дальше. Почему-то я был уверен, что Катя останется вместе с нами на челноке, но нет. Она сказала, что может эффективно регулировать свой биологический возраст, а при необходимости даже впадать в оцепенение, которое вполне заменяло стазис.

Катя оставалась, чтобы изнутри влиять на процессы, которые будут происходить в человеческих сообществах. Ещё она обещала остановить нас, если вдруг что-то пойдёт не так и снова понадобиться наша помощь.

Старт был назначен на вечер, когда огромный диск Солнца касался дальних зубастых гор. Но за пару часов до этого я сходил прогуляться в опустевший город. Не то, чтобы я рассчитывал найти там что-то полезное — Гайя давно исследовала его. Скорее, мне хотелось ощутить хотя бы отголоски того восторга, который я испытал во время считывания. Ведь город скоро поглотит всемогущее время и от тех переживаний не останется никаких материальных следов.

И я действительно ощутил это. Странное движение в груди, отблески эмоций. А ещё — уверенность, что ещё не закончилось время жестоких чудес.