После окончания тренировки начиналось самое ужасное – со всеми свежими и не очень гематомами, растяжениями, ушибами, сотрясениями и прочими удовольствиями ребят отправляли на хозяйственные работы. Философия деда Корнея была проста: что бы с тобой ни приключилось, пока ты держишься на ногах, ты дееспособен по полной программе. Боль и недомогания надо уметь преодолевать. Умей собраться после тяжелого удара, умей быстро прийти в себя после потери сознания, умей действовать одной рукой, если вторая тебе не подчиняется, и так далее и тому подобное. Садизм, да и только.

Но зато весной! Как-то так получилось, что за всю зиму ни Мишке, ни близнецам схлестнуться с Ерохой не пришлось. Впрочем, после тренировок под дедовым руководством и работ по хозяйству ребятам было не до гуляния по улицам. Возможно, Ероха, школу не посещавший, решил, что Корнеевы внуки от него прячутся, возможно, по какой-то другой причине, но однажды, когда уже начал сходить снег, он с пятью приятелями подстерег их по дороге от церкви к дому.

– Ну что, недоноски? Скоро снова моих коров пасти будете?

Соотношение один к двум давало ему полную уверенность в безнаказанности и в том, что потеха удастся на славу. Мишка испугался. Не того, что их побьют, если это даже и случится, желание развлекаться подобным образом они у Ерохи сумеют отбить надолго. Он испугался того, что близнецы, в случае неблагоприятного развития ситуации, снова схватятся за ножи. Впрочем, они могли это сделать и с самого начала – чтобы уравнять шансы. Что ни говори, а научившись метать острое железо, ребята сделались опасными, как скорпионы.

– Спокойно, соколы ясные, работаем, как с деревяшками. Если положим их голыми руками, это – уже навсегда, они нас стороной обходить будут, а не мы их. Запомните: за нож хватается только слабак, а мы же не слабаки?

– Их шестеро.

В голосе Демкл не было страха, только констатация факта, это Мишку немного приободрило.

– Кузька, Ероху мне отдашь или сам хочешь?

– Сам хочу!

– Демка, Мешок с твоей стороны, как разбежится, бей по ногам.

– Знаю!

– Не ждем, вперед!

Ерохина команда ожидала чего угодно, только не нападения. Первый Мишкин противник так ничего предпринять и не успел, только громко лязгнул зубами, когда кулак врезался ему в подбородок. Чистый нокаут! Второй успел замахнуться, но тут же скорчился от удара ногой в промежность. Мишка оглянулся. Борька-Мешок лежал на животе и как раз подтягивал под себя ноги, чтобы подняться на четвереньки, а Демка молотил, действительно как деревяшку, Пашку, прижатого спиной к забору и, видимо, только поэтому не падавшего на землю.

Кузька – артистическая натура, – как всегда, соригинальничал: обхватив Ероху руками и ногами, он повис на своем противнике как клещ и методично бил его головой в лицо. Еще один Ерохин приятель – Филька – не придумал ничего лучше, как попытаться оторвать Кузьку от Ерохи, обхватив его руками за туловище сзади. Получив затылком по носу, он отшатнулся и на какое-то время потерял всякий интерес к происходящему.

Ероха, поняв наконец, что Кузьку ему от себя не отодрать, просто упал вперед, подмяв его под себя. Кузька ударился о землю спиной и затылком, руки его разжались, и Ероха, приподнявшись, уже занес кулак для удара, когда Мишка от всей души врезал ему ногой по ребрам. На этом силовая часть противостояния закончилась и началось чистое издевательство.

Демка оседлал стоящего на четвереньках толстяка Борьку и, кажется, собирался прокатиться на нем по улице. Кузька, хоть и нетвердо стоя на ногах, пинал ногами корчащегося на земле Ероху, остальные противники лежали, только один Филька стоял посреди всего этого побоища, держась руками за разбитый нос. Мишка уже было собрался врезать и ему, но тут зацепился за что-то периферийным зрением.

Повернув голову, он успел заметить уходящих за угол деда и Немого. На том месте, где они только что находились, стоял соседский малец Прошка, которого несколькоко раз ловили на том, что он подсматривал за тем, как Гришка с близнецами тренируется. Мишка поманил его рукой, но Прошку явно терзали сомнения.

– Не бойся, не трону, иди сюда!

Прошка еще немного подумал, потом подошел, но было видно, что он готов задать стрекача в любой момент.

– Не бойся, не трону, – еще раз, на всякий случай, повторил Мишка. – Это ты деда с Немым позвал?

– Ага, я сразу догадался, что Ероха с дружками вас тут поджидают, они сами говорили…

– Так догадался или говорили?

– Говорили, ну а я и догадался.

– И дед с Немым с самого начала все видели?

– Нет, они еще раньше подошли, но не показывались.

– Так если раньше подошли, значит, с самого начала видели?

– Ага!

– А что говорили?

– Так он же – немой!

– Ну ладно, дед говорил что-нибудь?

– Ага.

– Что?

– Сначала сказал: «За ножи бы не взялись».

– А потом?

– А потом сказал: «Первыми нападать надо».

– А потом? Да что из тебя все клещами тянуть надо? Говори все сразу: что дед еще сказал?

– «Едрена-матрена», это когда ты Ероху ногой…

– И все?

– Все. Ой, нет! Он еще сказал: «Пошли, Андрюха».

«Мои поздравления, сэр Майкл! Выпускной экзамен мордобойного колледжа имени лорда Корнея Ратнинского успешно сдан. Экзаменационная комиссия удалилась для написания протокола и заполнения дипломных корочек. Неужели они были так уверены в результате или все-таки рассчитывали вмешаться, если дело обернется скверно? Но как вы, сэр, совпали мыслями с лордом Корнеем! Стратегия, блин».

– Минька, ты его что, убил? – прервал Мишкины размышления Прошка.

– Кого?

– Афоню. Вон лежит и не шевелится, и бледный весь.

– Ну всего-то ты не видишь, только морду.

Мишка взял Афоню за руку, нащупал пульс.

«Живой, слава богу, но крепко я его приложил. Как бы сотрясения мозга не было, надо его как-то в себя приводить».

– Прошка, возьми его шапку, зачерпни воды в канаве.

– Так грязная, нельзя ее пить, мне маманя говорила, что…

– Да не пить! На голову вылить, чтоб в себя пришел.

– Ага, сейчас.

Прошка зачерпнул полную шапку и щедро плеснул Афоне в лицо. Весенняя вода была ледяной, парень залупал глазами и замычал что-то нечленораздельное.

«Блин, челюсть, что ли, сломана? Это хреново, челюстно-лицевой хирургии ЗДЕСЬ, кажется, нет. Неприятностей не оберемся. Ну вы и Геракакел, сэр, с одного удара! Пошли дурака Богу молиться, он челюсть сломает, но не себе».