— Я ни разу не принуждал тебя к тому, чего бы ты сама не хотела, — прошипел Дамьен, продолжая осторожно кружить меня по залу. — Если бы ты хотела остановиться, ты бы остановила меня. Но ты не можешь, так как даже саму себя остановить не способна.

Он приподнял меня над полом, а когда опустил, чуть не коснулся губами моего ушка. По моему телу пробежала знакомая предвкушающая дрожь. Танцуя куда более откровенные танцы с Даном, я не дрожала так, как от весьма приличного танца с Дамьеном.

— Одного ты не понимаешь, — на мгновение остановившись, склонился к моему уху, — что нет нужды в том, чтобы останавливаться.

И продолжил кружить, как ни в чём не бывало. А мне хватало ощущения его рук на лопатке и в ладони, чтобы вспомнить всё безумие последних месяцев. Тот секс в библиотеке стал спусковым крючком. Он стал жаждать меня лишь больше, а я… реагировала на него в ответ. Раз за разом наши случайные или намеренно подстроенные встречи перетекали в секс, жаркий, страстный, жадный. Но… меня такие мои жадность и ненасытность пугали. Я всё ещё, что бы ни говорила или в чём бы себя саму не убеждала, цеплялась за прошлое, а одержимость дракона, драконья страсть никак не соответствовали моим представлениям о себе. А ещё меня пугал он сам. То, как уверенно он шёл к цели, угадывал мои желания, командовал мной, управлял, пусть даже и с моего согласия в какой-то степени. А ещё он ничего не обещал. Никаких признаний в любви, цветов или конфет.

Я была уверена, что от таких отношений нужно бежать, да только вот ни он, ни обстоятельства не давали.

Тем временем, вальс закончился, и, последовав традициям драконьей версии известного танца, я присела в поклоне, в то время как он продолжил держать меня за руку. Потом поднял резким рывком и уверенно вывел из круга танцующих, подвёл к столу с напитками, протянул бокал, который я на автомате приняла. Музыка стихла. Ой, что-то мне не нравится всё это.

Король с королевой поднялись с тронов, стоящих на другом конце зала, противоположном входным дверям. Клемайни видно не было: должно быть, принцесса тоже до этого танцевала.

— В эту особенную для всех нас ночь, благословлённую Великой Матерью, мы должны сделать важное объявление, — начал Даноран Первый, держа супругу за руку. — Мой сын и наследник уже достиг девяноста лет, пришла пора назвать его наречённую всему королевству и Великим Предкам. Представительницу благородного рода, способную стать ему поддержкой, опорой, женой и матерью его детей.

Я глотнула из всучённого Дамьеном бокала. Шампанское.

Так вот, почему он ничего не обещал! Всё это время у него была невеста?! Бокал в руке треснул и осыпался на пол. Ни на кого не глядя, подхватила со стола другой и начала усиленно пить.

— Этой ночью мы заключаем помолку между принцем Дамьеном Дарнейским и леди Юлией Кейран, — завершил свою речь король.

А я подавилась шампанским.

Юлия Кейран

Я бежала быстро. Не мешал мне ни полупрозрачный шлейф, ни толпа драконов на моём пути. Напротив, они расступались, а если не расступались, то я врезалась в них, всё равно обегала и ускорялась. Кажется, кто-то ронял бокалы. А может, то падали подносы у слуг, которым не повезло со мной столкнуться. Поднялся страшный шум. А я бежала, бежала, бежала, не чувствуя ни рези в боку, ни усталости.

Слёзы застилали глаза. Великолепный дворец был для меня лишь кучкой смазанных золотых, синеватых, чёрных пятен. Ноги просто несли меня прочь.

Брак! Одна мысль о том, что меня без моего на то согласия кому-то сосватали, придавала мне столько сил, сколько я и вообразить не могла. В какой-то момент затормозила, устав придерживать длинный подол, и просто отодрала его от платья. И никакого стеснения не было, была лишь навязчивая идея бежать без оглядки.

— Стой, идиотка!

Кто-то кричал, но какое мне до этого дело? Моя цель одна: прочь, прочь отсюда. Прочь!

Не сразу поняла, что лишилась опоры под ногами. Какое-то время казалось, что я по-прежнему бегу, а потом началось стремительное падение. В дело вступили инстинкты: налету начала происходить трансформация, и вот в воздухе уже парила кремовая драконица. Она, то есть я, продолжила забег, начатый её человеческой ипостасью, и полетела.

Я не знаю, как долго бы ещё продолжался этот бессмысленный полёт, если бы со спины не налетел кто-то, в разы крупнее меня, и не начал с силой давить мне на спину лапами, вынуждая снизиться.

— Юля, приземляйся. Они далеко, — в шипящих нотках с трудом узнала голос Дана. Отчаянно замотала мордой, попыталась вырваться, но он настойчивее надавил мне на спину, и вот я уже касалась брюхом макушек деревьев.

Деревьев? Опустив морду вниз, осознала, что под нами тёмный, густой лес.

— Там впереди поляна, видишь? — спросил Даниэль. — Лети туда и приземляйся. Сразу в человеческую ипостась не перекидывайся: ты ещё ни разу так быстро не летала, резкое перевоплощение плохо скажется на твоих мышцах.

И столько заботы в голосе неподдельной! Действительно, неподдельной: он не злился и не приказывал. Просил, но силу сильта не использовал.

Почувствовав, что я немного успокоилась и начала что-то соображать, Даниэль убрал лапы и взмыл выше, позволив мне самой долететь до места назначения. Приземлившись на поляне, упала на брюхо. Под жаром моего тела, снег стремительно таял, превращаясь в талую воду. Через несколько минут, покружив в воздухе, приземлился и Даниэль.

— Теперь можешь перекинуться, — сказал огромный рыжий дракон, ткнувшись в меня мордой. Ласково, что настораживало.

Мысли лететь прочь больше не было, ко мне медленно, но верно возвращался рассудок. Ярко-оранжевые искры, дымчатый кокон, и вот я уже снова я. В испорченном платье, с зарёванным лицом, сидела в талой воде.

Даниэль скривился, как от боли, и протянул мне руку.

— Уйди!

— Юля, успокойся. Я не собираюсь тебя обижать, — он примирительно поднял руки, но я лишь резво замотала головой, и начала отползать подальше, пока не упёрлась спиной в ствол ближайшего дерева.

— Как ты мог?! Как вы все могли?! — истерика накатывала стремительно. Странная у меня реакция: вместо того, чтобы разрыдаться на месте, я устроила забег и залёт, а потом успокоилась, чтобы снова заплакать, только уже осознанно и отчаянно. Хотелось выть от несправедливости, кричать, разрушать.

— Это была идея отца. Я говорил, что ещё слишком рано, что ты не готова к таким переменам, но пойти против главы рода не мог, — он подошёл чуть ближе, но едва я попыталась оползти ствол, остановился и больше не предпринимал попыток приблизиться. — Оставалось только следовать его воле.

— Но я следовать его воле не буду! — закричала, трясясь от рыданий. — Вы отняли у меня слишком много! Хватит! Зачем вам это?! Зачем так меня мучить?! Ну, что, что я сделала?!

Больше я ничего связного из себя не выдавила. Даниэль, поняв, что я не обращаю на него внимания, приблизился, сел рядом и прижал к себе. А я просто уткнулась ему в рубашку и отчаяннее завыла.