Знаменитым стало пари Саймона с ученым Полом Эрлихом, который получил известность благодаря своим невероятно мрачным пророчествам. Как следствие тотального дефицита, вызванного «взрывным ростом населения», Эрлих предсказывал голод и катастрофы. Его книга 1968 г. «Демографическая бомба» оказала сильное влияние на дебаты о неминуемом ресурсном кризисе, которые четыре года спустя были подытожены в докладе Римского клуба «Пределы роста». Саймон предложил Эрлиху выбрать пять металлов в любом количестве общей стоимостью 1000 долларов, запасы которых, по мнению энтомолога, в обозримом будущем будут исчерпаны, что резко повысит на них цену. Эрлих остановился на хроме, меди, никеле, цинке и вольфраме. Пари было заключено на 10 лет. Через 10 лет, в сентябре 1990 г., цена на эти металлы с учетом инфляции упала, и Эрлиху пришлось выплатить Саймону разницу — 576,07 доллара. Цена на цинк и вольфрам упала более чем вдвое. Эрлих проиграл бы и в том случае, если бы его выбор пал на бензин, сахар, кофе, хлопок, шерсть или фосфаты: все они с учетом инфляции подешевели, хотя за 10 лет мировое население увеличилось на рекордные 800 млн человек. Другие пессимистические прогнозы Эрлиха также не подтвердились. Однако аналогичное пари лесоводу Дэвиду Сауту, касающееся цен на древесину, Саймон проиграл[81].

Конечно, на основании данных, полученных за 10 лет, нельзя делать долгосрочные прогнозы. Но Саймону удалось показать, что с учетом инфляции цены на сырье длительный период времени оставались приблизительно на одном уровне или даже падали. Временное резкое повышение цен компенсировалось освоением новых месторождений, внедрением более эффективных технологий и переходом на альтернативное сырье. Вопреки тому, что вроде бы говорит нам здравый смысл, цены на сырье с учетом инфляции с начала промышленной эры существенно понизились. Если за точку отсчета взять взвешенный индекс цен на промышленное сырье 2001 г., то в первую волну индустриализации (1850-е гг.) цены на него были в 6 раз выше. Абсолютной высоты цены на сырье достигли в конце Первой мировой войны, а к началу Второй резко упали. Невероятная ресурсоемкость военной промышленности и восстановительный послевоенный период повысили цены, а с 1960 по 2001 г. они зигзагообразно упали до невиданного уровня[82]. По подсчетам Продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединенных Наций (ФАО), цены на продовольствие сегодня значительно ниже, чем в 1960–1970-е гг., несмотря на подорожание 2008–2012 гг. Если уровень 2002 г. взять за 100, то в 1960 г. цены на продовольственные продукты находились на отметке 250, к середине 1970-х гг. достигли рекордного показателя 350 и с тех пор неуклонно понижались. Лишь с началом нового тысячелетия они снова начали повышаться[83].

Есть все основания полагать, что вступление многонаселенных развивающихся стран в фазу индустриализации и массового потребления радикально меняет соотношение между спросом и предложением на рынках сырья. В качестве доказательства можно принять тот факт, что с 2001 по 2011 г. цены на сырье с учетом инфляции выросли почти на 150 %. Это указывает на то, что началась новая фаза роста мировой экономики, в ходе которой спрос на разного рода ресурсы растет быстрее, чем предложение. В этом отношении можно прогнозировать тенденцию роста цен на сырье. Но и в будущем взвинчивание цен на дефицитные ресурсы будет вызывать ответные меры. Повышение цен стимулирует поиски альтернативных методов и материалов. Появляются новые, более эффективные технологии, позволяющие заменять сырье. Известный пример — переход от медных проводов к кабелям на базе оптических волокон. Кроме того, цены на сырье очень зависят от конъюнктуры, эффект, дополнительно усиливаемый спекулятивной сертификацией сырья и опционными сделками. По сравнению с 2011 г. на фоне затяжного кризиса в Европе, лабильной конъюнктуры в США и спада китайского бума сегодня цены на индустриальное сырье значительно понизились: в течение года железная руда подешевела на 40 %, палладий — на 30 %, медь — на 25 %. Золото с сентября 2011 г. упало в цене на 15 %, хотя в кризисные времена все усиленно вкладывают в него деньги[84].

К слову сказать, речь не том, что имеющихся на планете ресурсов в сочетании с солнечной энергией достаточно для экономического роста ad infinitum[85]. Эффективность использования ресурсов не может повышаться до бесконечности, да и преобразование солнечного света в энергию и биомассу немыслимо без физических ресурсов — земли, воды, индустриального сырья. Скорее всего, в ближайшие десятилетия возрастет потребность во всевозможных природных ресурсах. Нагрузка на почвы, леса, водоемы увеличится. Это, однако, не означает, что мы достигнем пределов роста. Более вероятно, что вследствие дефицита на рынках сырья ускорится переход к устойчивому способу производства, поскольку рост цен повысит эффективность использования ресурсов и активизирует поиск альтернативных материалов. В этом отношении кризисы всегда предоставляют возможность форсировать инновации. Ошибочно видеть будущее просто продолжением настоящего. Это касается и будущего индустриального общества, его ресурсной базы и способов производства.

Итак, в ближайшее время пределы роста будет определять не истощение источников энергии и промышленного сырья, а превышение допустимых экологических нагрузок на главные экосистемы: климат, почвы, моря и водоемы. Самая острая проблема — накопление в атмосфере парниковых газов, поскольку изменение климата имеет негативные последствия и для других важнейших экологических систем. Поэтому ядром устойчивой стратегии роста является декарбонизация экономики, «большой скачок» от ископаемой цивилизации к солярной. Параллельно нужно решить другие важнейшие проблемы: восстановить и обогатить пахотные земли, наладить снабжение растущего населения свежей водой, защитить морские экологические системы, сохранить многообразие видов. Ключ к этому — повышение эффективности использования ресурсов: рост благосостояния при понижении энерго- и ресурсопотребления. При этом речь идет не только об оптимизации производственных процессов, зданий, оборудования, транспортных средств и т. д. Производство и потребление нужно сочетать таким образом, чтобы минимизировать потери сырья, воды, органической материи. Чем больше эффект синергии, тем меньше потребность в нетронутых ресурсах.

Некогда, на заре промышленной эры, человечеству уже один раз показалось, что пределы роста практически достигнуты. В конце XVIII в. английский священник, экономист и социал-философ Томас Мальтус пророчествовал, что сельскохозяйственное производство не в состоянии удовлетворить потребности быстро растущего населения. Неизбежно повышение цен на продукты питания и, как следствие, — голод. Больше 1 млрд человек (а тогда население было примерно таким) Земля прокормить не сможет. В своем трактате «Опыт о законе народонаселения» Мальтус говорит о тех лишних, для кого не найдется столового прибора на «великой трапезе природы»: «Природа велит им уйти и не преминет сама исполнить это повеление».