бы хотел тебя с ней познакомить. У меня серьезные намерения, и мне бы хотелось, чтобы вы познакомились.

Дов явно покраснел, хоть и темнота ночи не выдавала его, а Илан прекрасно видел это сердцем.

– Дов, я так рад, друг! Я так рад за тебя… нет, за вас! Когда? Когда я могу с вами встретиться? Я готов хоть прямо сейчас!

Молодой человек был искренне рад за друга и желал ему самого прекрасного счастливого будущего.

– Завтра. Завтра она придет на ярмарку, и я вас познакомлю!– явно оживился Дов, почувствовав сильную поддержку и тепло плеча друга.

Далее некоторое время они шли, улыбаясь друг другу. Затем Дов вновь нарушил тишину:

– А что ты думаешь с Хилай?

– Я не знаю. Точнее, знаю. Но как— не знаю.

Голос Илана показался Дову не очень уверенным, и друг явно не хотел говорить об этом. Он еще сам не знал ответа на этот вопрос, и ему было больно даже думать о нем и размышлять. Он жил одним днем —сегодняшним —и встречами с ней. Обо всем остальном старался пока не думать. Пока не окончит университет и не встанет на свои ноги.

На следующий день в обеденный перерыв Илан был представлен подруге души Дова, миловидной девушке по имени Товат с густой светло-коричневой длинной косой. Девушка очень подходила Дову. Она была такая же милая и добрая. Она даже стеснялась в те же моменты, что и Дов. Ее румяные щеки все сильнее полыхали красной зарей каждый раз, когда она ловила взгляд Дова на себе. Илану показалось, что они очень мило гармонируют друг с другом. Друзья прогулялись по ярмарке, разговаривая на отвлеченные темы, затем Илан покинул их и ушел к побережью, где должен был найти Хилай. Придя туда, он заметил тонкий силуэт с пышными волосами на камнях. Ему не хотелось подходить ближе, в этот момент он готов был стоять так часами и наблюдать за ее статичностью фарфоровой статуэтки, которая сменялась плавными пластичными движениями утонченных линий. Вдруг она встала, подошла близко к морю, села на корточки, как будто нашла что-то в воде и пыталась это разглядеть. Любопытство Илан победило его желание оставаться в стороне, и он медленно двинулся в ее сторону. Подойдя достаточно близко, он пытался разглядеть, что же нашла Хилай в воде. Но было сложно разобрать, так как ее длинные кудри загораживали ему вид. Тогда он окончательно подошел близко – она, почувствовав движение сзади себя, резко встала и повернулась. Ее кончики волос были мокрые от морской воды и распрямились под тяжестью капель.

– Что ты тут нашла? – начал разговор Илан.

– Камни. Они так интересно переливаются в воде. Точно такие же лежат рядом в песке и совсем тусклые, невзрачные. Как будто в них нет ни одного другого оттенка, кроме серого. И стоит их переместить в воду, и они начинают сверкать такими прекрасными цветами! Вот посмотри на тот с коралловыми полосками. Я его взяла из песка, и он был абсолютно серый. Я бы даже не подумала, сколько разных цветов может содержать один серый камушек.

Девушка повернулась к молодому человеку и продолжила, пытая выловить ответ на свой внутренний вопрос, старый по нотам его души в его взгляде:

– Илан, ты же наверняка прекрасно рисуешь. Ты не хочешь мне показать свои картины?

Глаза у Илана чуть расширились, потом он быстро отвел взгляд от нее, почувствовав ее взор, проникающий в его душу. Некоторое время они молчали. Хилай почти смирилась, что и на этот раз он не ответит на ее вопрос, но увидела в его глазах явное желание и страсть, которые обязательно возродятся.

Глава 15

Долгие последующие месяцы Хилай больше не возвращалась к вопросу совместно изобразить с Иланом картину, хотя это была ее основная цель в тот день у моря, когда она завела свой неоконченный разговор. А Илану не давали покоя ее слова до самой осени, пока она вновь не вернулась к этой теме.

Лето уже подходило к концу, Илан, как и все другие студенты, готовился к новому учебному году в университете, к долгим разлукам с Хилай. Он знал, что ей зимой исполнится девятнадцать лет. Она успела за более чем три месяца до дня рождения все уши ему прожужжать про свой день рождения. Каждый день у нее менялись желания по поводу подарка от него. Но искренне тот подарок, который она хотела, конечно, был один-единственный – хотя бы одним глазком поглядеть на его картины. А лучше понаблюдать за процессом, когда холодный, спокойный, молчаливый Илан будет гореть. Гореть без ее огня, сам за бумагой и с красками. Она тысячи раз себе это представляла: у моря, на горах, в лесу, на крыше дома в полнолуние, но одно было всегда одинаково – аккорды его взгляда. Он смотрел на свой мольберт то в глубокой задумчивости, то серьезным недовольным взглядом, как будто штрихи не слушаются его душу, то улыбаясь в восхищении от того, как смешиваются краски, входя одна в другую яркими тропинками, которые быстро растворяются, потеряв границы.

И вот однажды перед самым началом учебного года Хилай вновь вернулась к своей уже начатой ранее речи:

– Илан, ты знаешь, я всегда хотела научиться рисовать. Я могу кое-что изобразить, конечно. Но до художника мне еще очень далеко. Я специально не хочу на тебя смотреть в лицо и отвернулась к морю. Потому что я хочу говорить о том, что близко мне, но, возможно, доставляет тебе боль. Мне кажется, было бы здорово однажды нам с тобой изобразить что-то в совместной картине. Ведь несмотря на то, что мы такие разные внешне, мир в наших глазах настолько совпадает, что нарисуй мы одну картину с разных сторон, обязательно бы в середине получилось полное совпадение в единое целое. Но я не хочу, чтобы это тебя доставляло боль. И поэтому, – Хилай опустила взгляд на воды моря под ногами, немного задержав речь, – поэтому, если ты хочешь, чтобы я никогда не возвращалась к этой теме, то скажи мне открыто. Я все пойму, Илан, и никогда, обещаю, никогда больше не буду тебя трогать! – она закончила свою речь, повернулась к молодому человеку рядом, нежно и открыто глядя на него.

Илан смотрел в самый край мира, туда, где сливаются небо и море. Его сердце словно прорывалось сквозь эти километры расстояния к своему дому. Через некоторое время он повернулся и, серьезно глядя на Хилай, спросил:

– А что бы ты именно хотела нарисовать?