– Видите ли, Сонечка, трудно сказать, когда появилась на свет первая система игры в рулетку, – оживился Петр Ильич. – Во всяком случае, уже Казанова, героический любовник, величайший авантюрист и азартнейший игрок восемнадцатого века, упоминает в своих мемуарах систему «мартингейл».

– Неужели? – с едва заметной улыбкой протянула Серафимова. – А что такое «мартингейл»?

Козыреву вдруг показалось, что, завязав этот разговор, он попал в точку.

– О, это система, а точнее, принцип, на котором основывается бесчисленное множество систем, построенная на постоянном увеличении ставки. Одни игроки исповедуют увеличение ставок при проигрыше, другие, наоборот, при выигрыше, третьи применяют более сложные комбинированные схемы… Да, может, мы попробуем с вами сыграть? – Козырев по-молодецки повел бровью. – Вы сами все увидите и поймете.

«Казино откроется только через полтора часа, – соображал он. – Дилеры как раз собираются. Скидываем Софье Павловне чипсов на пару штук для затравки – все равно они к нам вернутся, – а там уж как пойдет…»

– Ну что? – заговорщицки спросил он.

– Да, но для этого нужно иметь достаточный запас денег. А мне жаль их, я же не владелица казино. – Софья Павловна смотрела ему прямо в глаза.

– Сонечка, вы меня недооцениваете! – Козырев чувствовал, что затянувшаяся прелюдия близка к развязке. – Я вас выручу, одолжив любую сумму, на ваших условиях. Новичкам всегда везет, вам любой игрок скажет. Это такая примета… Тем более…

– Петр Ильич, – неожиданно прервала его Серафимова, – хоть я и новичок, но вероятность моего выигрыша не стопроцентна. А я привыкла играть наверняка. Только наверняка! – Софья Павловна допила шампанское и, прищелкнув языком, мол: и что же дальше? – откинулась на стуле. Ее лукавые серые глаза подернулись загадочной дымкой.

Он все понял. Эта женщина хотела другого, даже не денег! «Какой же я болван! Совсем одичал!» Козырев сориентировался мгновенно, и его интонация вдруг совершенно изменилась:

– Сонечка, простите великодушно! От этой работы голова кругом идет. А я ведь сегодня только из Швейцарии… Устал, если честно, как конь… Скоро три. У нас здесь своеобразный «момент истины». Да и нам с вами, пожалуй, на сегодня о цифрах можно позабыть. Поэтому, не судите строго, Соня, поедемте ко мне. У меня отличный дом на Мосфильмовской. Шинон, камамбер… В общем, есть чем продолжить наш обед. Там и поговорим в непринужденной, так сказать… – С этими словами Козырев нежно погладил ее кончики пальцев с неестественно длинными ногтями…

– Боюсь, что мне уже некогда путешествовать по Москве – к шести я должна быть в управлении с отчетом.

– Тогда, если вы не возражаете, я закажу легкий ужин в номер – у меня есть свой в «Евразии» – и мы там продолжим нашу беседу, – предложил Петр Ильич, радуясь в глубине души ее отказу поехать к нему домой – не хотелось осквернять их с Тамарой супружеское ложе, что могло бы стать переломным моментом в его семейной жизни.

Софья Павловна кивнула в знак согласия, промокнула губы салфеткой и медленно встала со стула, ухитрившись при этом едва заметно потянуться, как кошка перед случкой.

Она раздевалась не спеша, с толком, сидя на краю кровати. Он лежал рядом, глядя на ее нехитрые движения, отражающиеся в зеркальном плафоне.

«А она ничего тетка. Что-то в ней есть от француженки: ишь, подмываться не стала!» – думал он, рассматривая ее тело и чувствуя в штанах некоторое шевеление.

Она осталась в чулках и, повернувшись всем телом, навалилась на него. Ее руки заскользили по его теплому животу, задрав рубаху, она стала страстно водить языком по его груди, опускаясь все ниже и ниже. Незаметным движением расстегнула пуговицу брюк, и Петр почувствовал, что уже наг и для их соития не требуется привычной прелюдии. Она уже оседлала его, и он ощутил, как она дрожит и ее теплая влага окутывает его плоть. Когда она, быстро кончив, припала к его груди, Козырев подумал, что в принципе неплохо он устроился с налоговой инспекцией, и взял ее небольшую грудь в ладонь. Этого оказалось достаточным, чтобы продолжить начатое сражение за финансы.

Козыреву не очень-то и хотелось, но его надежный друг подчинялся законам природы, что характеризовало его с лучшей стороны…

Она сошла с него также резво, как и оседлала до этого, бросив на ходу:

– Наконец-то ты сможешь ответить на вопрос своего психиатра.

– Какой же? – удивился Козырев.

– Когда вы впервые заметили, что уплата налогов доставляет вам удовольствие? – Представительница финансовых органов томно вздохнула.

Теперь ей захотелось чего-то другого. Она слезла с кровати и, упершись руками в стол, призывно глядела на видавшего виды Козырева. «Что ж, можно и так», – он неспешно подошел сзади и инстинктивно помимо своей воли вонзился в ее промежность. Внезапно закричав, она вдруг неистово задвигала своим круглым задом. Козырев почувствовал ее приближающийся оргазм и сильно ухватил за грудь.

– Да, да! Трахай меня! Давай! Сильнее!

«Интересно, сколько раз она еще кончит?» – с арийским безразличием размышлял он.

Она повернулась к нему лицом и жарко выдохнула:

– Ты чудо, Пит. Давай ляжем. Поласкай меня.

Она кончила еще три раза. Наконец Козырев выплеснул ей в лицо то, что накопилось за несколько дней воздержания. Некоторое время Софья пребывала в неком исступлений.

Через полчаса она оделась и собралась уходить. Теперь Серафимова была такой же, как прежде, в приемной Козырева: сдержанная, несколько строгая, интеллигентная дама. На пороге она удовлетворенно улыбнулась и сказала:

– Через неделю я позвоню.

– Скажи хоть на прощанье, зачем приходила в казино, Сонечка, – ведь не трахаться же.

– А, ну да, – спохватилась она. – Кое-кого очень интересует система регистрации крупных выигрышей. Точнее – ведется ли список счастливчиков.

«Вот ты влип, Петр Ильич! И чего только не сделаешь для любимого дела. А что, собственно, для меня является таковым? – рассуждал он. – Бабы или работа? Впрочем, какая разница!»

От всего происшедшего ему было нехорошо. А от последней ее фразы еще и неспокойно. Кто же под него копает?

Ровно в пять, когда в игорном зале все кассиры, пит-боссы, инспекторы и крупье заняли свои рабочие места, а наверху ресторан поменял меню на вечернее и распахнул двери после короткого перерыва, отдохнувший за несколько часов дневного сна, посвежевший Пал Палыч Машков вошел в казино. Еще на улице он приступил к работе: осмотрел стоянку, гарантирующую посетителям целость и сохранность их джипов и лимузинов, несколько минут издали понаблюдал за работой швейцара и двух постов наружного наблюдения – его нововведения. Подобных не было в других казино, а он ввел. И правильно сделал, потому что с помощью именно этих топтунов, перенесенных им из своего гэбистского прошлого в капиталистическое настоящее, недавно удалось перехватить двух удачно смывшихся из зала шулеров, снявших неправедный банк на покере.