- Ваш генерал описывает затейливый и сложный план, - сказала Бренору Минолин Фей, - хотя прямолинейной атаки на Гонтлгрим хватило бы для победы.

- Но разве не таков путь дроу? – спросил Бренор.

Минолин Фей откинулась на спинку стула, как и Сарибель, и они обменялись мрачными взглядами.

- Значит, таков ваш ответ? – спросила Минолин Фей.

- Нет, - сказал Бренор. – Даю слово, что поговорю со своим народом и дам вам ответ. Вы о многом просите, жрица.

- Многое стоит на кону, - ответила жрица. – Для нас ставки выше, чем для вас.

- В том-то и дело, что я в этом не уверен, - Бренор кивнул на двойные двери, и часовые широко распахнули их.

Жрицы дроу встали, поклонились, и ушли в сопровождении своих дварфийских сопровождающих.

Как только двери закрылись, начались разговоры – громкий спор между Пвентом и Атрогейтом, в котором Айвен Валуноплечий пытался играть роль посредника. Кулак и Ярость сидели и шептались, качая головами при каждом слове, как будто они были слишком растеряны всем происходящим, чтобы соглашаться хоть с кем-нибудь.

Даже Реджис и Доннола заняли противоположные стороны – Реджис советовал присоединиться к дому Бэнр и сражаться за будущее северного побережья Меча, означавшее лучшую судьбу для всех его народов, а Доннола, которая провела большую часть жизни в гильдии воров и убийц в далёких землях, качала головой, совершенно несогласная с каждым его словом, то и дело прерывая Реджиса контраргументами, когда он делал паузу, чтобы набрать воздуха.

Во всём этом шуме Бренор посмотрел на Кэтти-бри.

- Он не потрудился даже прийти? – спросил король.

- Он с Бри.

- Даже не начинай, - буркнул Бренор. – Стоило бы выслушать его голос, раз мне приходится разбираться со всем этим.

- Чего мне ещё сказать, па? – спросила женщина, переходя на дварфийский говор – потому что её слова всегда обладали для него большим весом на этом диалекте, подозревал Бренор. – Может быть, дело в Бри, может быть, дело в его встрече с Паучьей Королевой в дамарском туннеле, может быть, дело в магистре Кейне. Может быть, в том времени, которое он провёл, развеянный над землёй – не мёртвый, но да, и не живой. Он уже не такой, как раньше, па. Он смотрит на вещи под таким углом, которого я раньше не замечала.

Бренор уже слышал всё это, и тоже заметил перемены в Дзирте. Это была не меланхолия, а скорее пассивность – и это сейчас, когда следопыт нужен был Бренору в боевом настроении! Он резко посмотрел на Кэтти-бри, но подавил свою усмешку, не готовый сейчас к этому бою.

- Когда возвращается Джарлакс? – спросил Бренор.

- Всё, что я знаю – он был на востоке с Даб’ней, - ответила Кэтти-бри. – Может быть, уже вернулся.

Бренор хмыкнул, потому ударил руками по крепкому столу, требуя внимания.

- Я пойду перекушу и смочу бороду пеной взбитого кишкодёра. Оставайтесь здесь, спорьте, деритесь, и когда я вернусь, я хочу услышать единый голос.

- У нас есть возможность изменить мир, - сказал Реджис.

- А у меня есть задача сообщить моему народу, что мы собираемся похоронить их сестёр, братьев, детей и родителей, - парировала Доннола. – Когда это дроу придерживались условий союза или мирного договора?

Реджис уселся обратно и ничего не ответил.

- Тьфу! – рявкнул Бренор. – Единый голос.

И гневно покинул комнату.

- Но подозреваю, что это будет голос последнего уцелевшего, - пробормотал Атрогейт.

- Тебе стоит привести Дзирта, - сказала Кэтти-бри королева Таннабричес.

- Да, - согласилась её сестра. – Ему стоит присутствовать.

Кэтти-бри не была в этом уверена. Сейчас – не была.

- Ты не сказала, что думаешь, - сказал Бренор, обращаясь к Кэтти-бри, когда она вошла в небольшое помещение, где он сидел с кружкой пива. Его шлем, корона Гонтлгрима, побитый и с отломанным рогом, лежал на столе рядом с выпивкой.

Кэтти-бри уселась напротив.

- Налей и мне, а? – попросила она, когда Бренор не пошевелился.

Бренор со смехом поднял свой щит, призвал его магию и достал прекрасный бокал золотистого пива –две трети жидкости, увенчанной безупречным слоем пены.

Кэтти-бри подхватила его, осушила половину и выдавила отрыжку, чтобы заставить дварфийского па гордиться.

- Это развяжет тебе язык? – спросил Бренор.

- Будь у меня что сказать, я сказала бы там.

- Ну так спроси своего бога или ещё что.

- Она – не дварфийская богиня. Наверное, даже не любит дварфийских богов – или тех, кто им поклоняется.

- Ба! Они ведь вернула меня, так?

- Чтобы ты присоединился к битве и спас Дзирта от Ллос, - сказала Кэтти-бри. – А сейчас, похоже, на войну с Ллос отправляются другие.

- И ты думаешь, что я должен им помочь?

- Похоже, что так, - повторила Кэтти-бри.

- Значит, ты им не доверяешь.

Кэтти-бри прикончила пиво и жестом попросила ещё.

- Как ни странно, па, доверяю. Я достаточно знакома с Джарлаксом и Закнафейном, Браэлином Джанкуэем и Беньяго – даже с Громфом Бэнром! – чтобы считать, что есть основания верить словам Ивоннель и Квентл, и что всё это – не коварный план того, как разделаться с нами нашим собственным оружием. В этом городе многие, так сказать, презирают Ллос.

- Никогда бы не подумал, учитывая, какие три войны первыми приходят мне на ум.

Кэтти-бри кивнула и схватила второе пиво.

- А куда им идти, па? У Ллос есть верховные матери, у верховных матерей есть знать, у знати есть все остальные. Скажешь хоть слово поперёк Ллос в Городе Пауков – и ты покойник. Или что похуже.

- Драуки, - буркнул Бренор.

- Дзирт не один такой, па, - сказала она. – Он просто единственный оказался достаточно смелым – или глупым, или злым, или ещё что – чтобы покинуть Подземье и каким-то чудом выжить и обрести другую жизнь и другой путь. Ты сам знаешь. Ты торгуешь с Лусканом, а Лускан принадлежит Бреган Д’эрт.

- Это другое, - сказал Бренор.

- Да, - согласилась Кэтти-бри. – Поэтому я и не сказала, что думаю – я просто сама не знаю, что думать.

- Ну что ж, - решил Бренор, хлопнул ладонью по столу и быстро встал, оттолкнув кресло.

- А ты знаешь? – спросила Кэтти-бри.

- Не-а.

- Что тогда?

- Может быть, я разрублю