– Ну и для чего? – Илья заинтересованно посмотрел на Бориса Сергеевича.

– Дело в том, что феодалы, аристократы, все эти герцоги и графы – мало и плохо управляемые люди. Они – лидеры, правители, каждый сам себе на уме, каждый в своей вотчине воротит то, что хочет. Консолидировать их – занятие практически безнадежное. Феодал, опираясь на своих вассалов и подданных, не нуждается ни в покровителях, ни в союзниках. Иное дело – капиталист, буржуй, если использовать большевистскую терминологию. Тут на первый план выходит не грубая сила, а дипломатия, искусство ведения переговоров, искусство договариваться, гибкость и хитрость…

– И, создав при помощи новых военных технологий и нового мышления в Европе капиталистическое общество, этот ваш некий «кто-то» начал им управлять «из-за кулис», да? – Илья оживился еще больше. Теория Вадимова отца его заинтересовала, и он уже улавливал, куда дальше помчится ретивая мысль Бориса Сергеевича.

– Именно! Маргинальные политиканы всех мастей, вопящие о «мировой закулисе» и всемирном заговоре, не так уж далеки от истины, но только они не могут отвлечься от конкретной исторической ситуации. Идем дальше. Подчинив себе Европу и Америку, наш «кто-то» начинает распространять свою экспансию окрест. Под боком у него – огромная страна с чуждым протестантскому менталитетом и вовсе не собирающаяся переходить на капиталистические рельсы…

– Россия? – Илья усмехнулся.

– Конечно! И наш «кто-то» сперва совершает диверсию – пытается привлечь на свою сторону законного монарха…

– Это какого?

– Ну Петра, конечно же!

– Ага… А когда не получилось…

– А когда не получилось, натравливает на нас самую боеспособную армию Европы той поры – шведскую! – Борис Сергеевич торжествующе сверкнул глазами, налил Илье и себе коньяка, поднял серебряную рюмку. – Будем здоровы!

Илья выпил и вдруг хлопнул в ладоши:

– О! Я понял! И Наполеон – это тоже попытка подчинить нас, ведь феодализм-то в России существовал до… М-м-м…

– До 1861 года. Но это еще не все! Едва только Российская империя перешла на капиталистические рельсы и, кстати говоря, стала весьма управляемой, в экономическом по крайней мере плане, как следует новый «трах-бах». И вот тут в моей теории до сих пор нет ясности… То ли оно само так произошло, стихийно – коллективное бессознательное сработало, то ли у нас тоже есть свой «кто-то», который в контрах с европейским «кем-то»…

– Вы про революцию?

– Да. Что такое социализм по-русски? Это – феодализм с человеческим лицом… Нет, подожди, не протестуй! На начальном этапе, конечно, большевизм пролил столько крови, что мало никому не показалось… Но! Так хорошо, как жил простой народ в семидесятые годы прошлого века, у нас в стране люди не жили никогда. Вообще никогда, понимаешь?

– Да ну, врете вы все, Борис Сергеевич… – Илья улыбнулся. – Этот же был, как его… О, застой, вспомнил. Диссиденты там всякие, железный занавес, угнетение свободы слова…

– Какая свобода слова? Илья, не ерунди! Пойми – для любого государства хорош лишь тот строй, при котором нормально живется большинству граждан этого государства. А мы в семидесятых – начале восьмидесятых хорошо жили. Деликатесов, возможно, и не хватало, но, во-первых, не деликатесом единым, а во-вторых, в коопторговских магазинах всегда можно было купить все. Да не в этом дело, изысканная жратва – это вообще фетиш какой-то стал… Важно другое – тогда нищих не было. И голодных. Совсем. Каждый – пенсионер, инженер, уборщица, художник, токарь, строитель, механизатор, каждый, повторю, имел крышу над головой, зарплату, на которую мог прокормить себя и семью, его дети ходили в детсады и школы, бесплатно, заметь, и в вузы тоже поступали бесплатно, и в пионерские лагеря ездили, и в кружки и секции ходили… Э-эх… Сейчас в это и поверить-то трудно. Беспризорников – не было! Бандитов – не было! Хулиганье – да, было, но это…

– Ну прямо идеальное общество, страна Утопия… – опять усмехнулся Илья.

– Да нет, конечно, далеко не идеальное. Проблем хватало… – Борис Сергеевич грустно покачал головой. – Однако были стабильность, высокая рождаемость и счастливое детство у ребятишек. Что еще надо? Свободы выйти на Красную площадь и громко проорать в сторону Кремля: «Вы все козлы!»? Хм… А нормальному человеку это вообще-то зачем?.. Ну, да бог с ней, со страной, которой не было…

– Как вы сказали? – Илья удивился. – «Страна, которой не было»?

– Да. По моей теории вмешательства «кого-то» в мировую историю, СССР не должен был появиться вообще. Ну, собственно, «кто-то» победил – Союза не стало, словно и вовсе не было. Теперь мы – часть владений «кого-то», или, скорее, задний двор этих владений, и делает он тут все, что захочет. Спор физиков и лириков закончен. Победили циники…

– А как же правительство, президент? – обескураженно спросил Илья.

– А, брось, Илюша. Это все, как, впрочем, и везде – лишь внешние атрибуты…

– Да кто же он такой, этот «кто-то»? – взорвался наконец подогретый коньячными парами Илья. – Дьявол? Инопланетный разум? Секта гениев?

– Вот и мне хотелось бы это узнать… – задумчиво протянул Борис Сергеевич. И помолчав, добавил: – Право выбора есть у каждого. А если кто-то этим правом воспользоваться не хочет, тут же найдутся те, кто выберет за него.

Увлекательная беседа неожиданно прервалась: Илья еще кипятился, желая продолжить рассуждения, но старший Завадский вдруг ушел в себя и замолчал.

А тут еще, как по заказу, по телевизору началась аналитическая программа, в которой «счастливые люди великой страны» наперебой хвалили последние решения правительства, на словах вроде бы направленные на улучшение жизни народа, а на деле…

– Ну вот же, вот! Дожили, у нас уже, как у Оруэлла: «Норма выдачи шоколада увеличена с трех граммов до двух!» – саркастически усмехнулся Борис Сергеевич, снял со стены гитару, потенькал струнами, настраивая, и пропел:

Окрестности в пожаре

Пылают за окном.

Король наш старый Гарри

Подвинулся умом.

На нивах опаленных

Зерна не соберешь –

Летят отряды конных,

Вытаптывая рожь.

– Это вы про кого? – поинтересовался Илья, поудобнее устраиваясь на диване. Бока у него все же побаливали, даже сквозь коньячную анестезию.

– Про одного английского короля, – снова усмехнулся отец Вадима. – Он, как говорится, уже умер… давно…

– А дальше там как?

– А дальше там так:

К чему страдать – трудиться, —

Все пущено на слом.

Не дай вам бог родиться

При Генрихе Шестом!

Чье над полками знамя?

За что ведется торг?

Кто править будет нами —

Ланкастер или Йорк?

Какого нам вельможи