— Я ещё раз повторяю! — грохаю кулаком по столу, прищуриваясь. — Я защищал Лину! Свою женщину! Гвидо пытался… обесчестить её в туалете! Произошёл несчастный случай! Какая провокация? Я что не понимаю, чем нам грозит его смерть? Напыщенный пидар не слушает. Барахтается где-то там, на своей волне.

— В этот раз мы не будем к вам благосклонны. Я требую, чтобы ты отдал нам девчонку! Это уже край! Война! Понимаешь? Вой-на! Гвидо мёртв! Наш мальчик… Гви-до, — Фетучини издал нечеловеческий визг и весь затрясся. — Где она? Где эта ведьма! Из-за которой погибли сыновья Фабио!

— В дороге. Я отправил Лину домой. Как ты её назвал? — скрипя зубами я поднимаюсь со стула, вытягиваясь в полный рост. Нависаю над жирным упырём и чувствую, как мышцы во всём теле превращаются в железо.

Я держусь. Как могу. Это сложно. Я мечтаю и ему рыло расквасить за то, что он назвал Лину ведьмой.

— Мы немедленно выезжаем следом за ней!

Я с хрустом сжимаю кулаки. Прямо здесь и сейчас начнётся война.

Не позволю. Не посмеете! Всех разорву. Всех до единого Росси на тряпки порву! Никто из них не посмеет и пальцем притронуться к Лине!

Рефлекторно я опускаю руку в карман пиджака и нащупываю там холодную рукоять пистолета, как вдруг мой телефон оживает громкой мелодией входящего вызова.

Я взвинчен. Нервничаю до трясучки и ледяного озноба во всем теле. Пальцами веду по экрану, не замечаю, как нажимаю на кнопку громкой связи.

— }Леон... Лина... Она... Она.

Я узнаю голос Дино.

— }Говори же! — требую, предчувствуя опасность.

Фетучини хмурит брови, вслушиваясь в разговор.

Мне кажется, я больше ничего не слышу и не чувствую.

Кроме адской боли в груди. И запредельного рокота сердца.

— }Авария. — }Напряжённая пауза. — }Лина разбилась. Насмерть.

Я беременна от монстра. От чудовища бездушного. Меня вышвырнули из отеля, как мусорный мешок. Я чувствую себя так погано, как никогда в жизни ещё не чувствовала. Слёзы хлещут по щекам проливным ливнем. Внутри разверзается пустота. Будущее кажется чёрным и беспросветным. Я едва понимаю, куда я бреду. Наталкиваюсь на людей в толпе, меня пихают локтями, наступают на ноги. Швыряют. Бранятся. Очнувшись, я понимаю, что стою истуканом у центрального входа в торговый центр. Как я здесь оказалась? Не помню. Надо собраться с силами и мыслями. Но в голове царит хаос. Моя жизнь. Серёжи. Сестры. Жизнь крошечного эмбриона внутри меня… Всё в один узел тугой сплелось и на мне завязано. Ко всему я причастна. Если бы не моё желание выбиться в люди и подзаработать! Кому я сделала лучше? Никому. Правду говорят, что счастье не в деньгах.

Я заставляю себя передвигаться ногами. Возвращаюсь домой, на нашу квартиру с сестрой. Взгляд падает на дорогую сумку из крокодиловой кожи. Небольшая ручная кладь — в ней всё то немногое, что я забрала с собой. В основном, элитный парфюм и золотые побрякушки, стоимостью в несколько десятков тысяч долларов. Чувствую, как истерика подкатывает к горлу. Меня вышвырнули из отеля Леона. А что, если позвонят похитители Серёжи? Опять унижаться, ползать перед Леоном?

Он дал мне срок — всего одну неделю. Не сделаю, что скажет, хуже будет. Соврать не получится. Проверит. Отправит на обследование.

Соврать? Лина, ты сошла с ума! О чём ты собираешься врать? О беременности?! Тебе нужен этот ребёнок? Я нарезаю круги по квартире. Без остановки. Бесперебойно. Как маятник, сошедший с ума.

Нужно думать о сестре, а я внезапно думаю о своей незапланированной беременности. Останавливаюсь перед зеркалом и оголяю плоский, впалый живот, ощупываю его пальцами. Представляю тут круглый живот, арбузик, улыбаюсь сквозь слёзы. Я ведь об этом мечтала - о семье, о детях от любимого мужчины. От любимого, а не от монстра бездушного.

Одергиваю футболку вниз и умываюсь, стирая с лица следы глухой истерики.

Нужно помочь сестре и перевести её в частную клинику, а со всем остальным буду справляться потом. Я жива, руки-ноги на месте - справлюсь, подбадриваю себя. Открываю наш небольшой тайничок, желая забрать деньги. Но под досками пола пустота. Деньги пропали. К горлу подкатывает паника. Я стараюсь мыслить здраво. Вдруг сестра вложила деньги в банк или отнесла их в другое место? Но у сестры даже карточки своей не было. Если она положила деньги в банк, должны были остаться бумаги об открытии вклада. Катя аккуратная и все документы в одно и то же место складывает. Я переворачиваю горы листов, но нет ничего, что указывало бы на открытие счета.

Потом я несусь в больницу, тщательно осматриваю все её вещи, в поисках хотя бы клочка бумаги или талончика электронной очереди из банка. Да хоть что-то! Пустота.

Я словно бьюсь головой об стену. Денег нет. У меня есть небольшая сумма денег на карточке. Вернее, раньше, она казалась мне просто огромной, но узнав стоимость лечения и содержания в хорошей клинике, я едва не осела на пол.

У меня нет таких денег.

Продать квартиру? Но без сестры я не могу это сделать! Она тоже числится, как собственник. Нужно оформить кучу бумаг, чтобы доказать её недееспособность. Это много времени, утекающего в никуда. Это надежда, тающая с каждой секундой моего бездействия.

Я обзваниваю знакомых. Унижаюсь. Умоляю. клянчу. Кто-то кидает небольшие суммы на карточку почти сразу же. Кто-то обещает помочь чуть позднее, кто-то просто бросает трубку. А есть ещё один тип людей - они начинают многословно соболезновать об утрате, вытягивают силы по капле. Эмоциональные вампиры — они крадут последний ресурс, оставшийся в моём распоряжении.

Я думаю, что сестра попала в аварию из-за этих проклятых, кровавых денег. Самое ужасное, что я даже не могу обратиться в полицию с заявлением. Они спросят, откуда у обычной девушки такие суммы. А я ничего не смогу ответить на это. Ни-че-го.

Именно так разбиваются жизни. Происходит нечто ужасное, а ты даже не можешь поднять руки и защититься от ударов, сыплющихся на твою голову.

О той сумме денег, что мне удалось собрать за пару дней, я могу сказать лишь одно — крохи. Их не хватит на лечение моей сестре.

Взгляд опять наталкивается на сумочку, привезенную с отдыха. Я так и не открыла её ни разу, не притронулась к дорогущему барахлу, подаренному Леоном. Но там есть и ювелирные украшения, мне не стоит раздумывать ни секунды. Нужно отнести всё в ломбард. Проклиная собственную судьбу, я начинаю вытаскивать памятные мелочи. Одну за другой. Добираюсь до шкатулки с драгоценностями, глажу подушечкой пальца гладкое и холодное золото. Сердце у Моретти такое же — холодное и неприступное, если оно у него есть, конечно же.

Хватит сидеть, подбадриваю себя и встаю, прихватив шкатулку с украшениями. Еду в первый попавшийся ломбард и вываливаю всё дорогущее барахло перед изумлённой девушкой. Она ошарашенно смотрит на гору украшений.