лентой. Криминалисты неторопливо осматривают окно в торце здания. На въезде дежурит «скорая», возле дверей – молоденькие стажеры.

– Майор Духин, ФСБ. – Показываю парням удостоверение. Они послушно отступают, давая войти.

В кафе многолюдно. Слова, шаги, приказы – все словно смешивается в пчелиный рой. Цепляю глазами важные для следствия детали – камеры видеонаблюдения, запасной выход, количество окон. Даже людей, кажущихся, на первый взгляд подозрительными, запоминаю. Лица, голоса, шаги, неожиданный собачий лай из комнаты в глубине коридора…

– Здравствуйте, товарищ майор. – Из-за спины раздаётся голос Бурьянова. – Хотел пожелать доброго вечера, но ни фига он не добрый. Меня поставили старшим в расследовании серии. Следком в шоке, давно у нас таких частых случаев не возникало. – Протяжно вздыхает он.

– Где Весна? Я отвезу ее домой и вернусь, договорились? Доложите результаты осмотра позже.

– Весна Валерьевна в подсобке. Я уверен – маньяк знал, что она придёт сюда. Хотел предупредить или напомнить… Черт его знает что!

– Веди, Бурьянов. – Произношу нетерпеливо.

Лейтенант неуклюже топает по коридору и застывает возле неприметной двери. Тактично кивает и разворачивается, оставляя меня одного.

– Весна, это я, – тихонько стучусь в дверь.

– Духин, как хорошо, что ты пришёл.

Глаза – заплаканные, испуганные, чистые, волосы – кудрявые и растрёпанные, голос – надтреснутый и беззащитный – играют на моих чувствах, как опытные музыканты. Так и вижу, как натягиваются мои нервы, источая прекрасную, но такую грустную музыку. Я могу звучать как скрипка, плакать, стонать или звенеть ручейком, как виолончель.

– Все хорошо, Вёся. Я найду его, обещаю. Вам с Алешкой лучше уехать на время. Так будет лучше. – Произношу, сжимая ее дрожащие плечи. Весна до черта напугана, и в этом я виню себя… Подонок вернулся в ее жизнь из-за меня. Только я виноват…

– Для кого лучше, Духин?

Затуманенный взгляд – близко… Так непозволительно близко, что я чувствую ее дыхание на своей шее. А потом и губы на своих губах – чуть соленые от слез. Она целует меня, оседает в моих руках, ища защиты, а я позволяю ее губам ласкать себя.

– Духин, мы опять… – шепчет Вёся, утаскивая меня вглубь полутемной подсобки.

Гладит мои плечи, шею, клюёт губами в подбородок, оставляя на коже метки, как от горячего уголька.

– Погоди, Весна. – Усаживаю ее на край стола и резко притягиваю к себе. Раскрываю языком мягкие губы и пью ее дыхание. Глажу через ткань брючек упругие, твёрдые бёдра, ягодицы, живот, плечи, накрываю в торопливой ласке груди… – Вёсенка… Я никому не позволю тебе навредить. – Отрываюсь, чувствуя, как от возбуждения из-под ног уходит пол.

– Костя, не останавливайся. Мне это сейчас так нужно… – хрипло выдыхает она.

Мы не целуемся – боремся, кусаем друг друга, сплетаясь руками в неразрывном объятии. Весна дергает пряжку моего ремня и, отстраняется, будто отрезвленная металлическим лязгом.

– Господи, я с ума схожу, Духин. Я чуть было… – она сползает со столешницы и поправляет одежду. Приглаживает волосы, стыдливо опуская взгляд.

– Кхе-кхе, – дверь резко распахивается, являя взору Бурьянова. Как же вовремя мы спохватились! Боюсь представить, что бы лейтенант увидел минутой позже… – Вы мне нужны, товарищ майор. Похоже, у нас есть фоторобот преступника.

Глава 25

Духин.

– Что же вы медлите, Бурьянов? – придаю голосу нарочитую твердость и отираю лицо ладонью. Стряхиваю минутное помутнение, как прилипшую паутинку. – Идемте. Весна Валерьевна… тоже нужна? Или мы можем ее отпустить? – бросаю на растрепанную Вёсю мимолетный взгляд, хотя смотреть мог бы вечно… Губы припухшие, глаза горящие. Возбужденная женщина – зрелище сродни бегущей реке или огню.

– Конечно, нужна. – Рапортует Бурьянов. – Она главный свидетель.

Я хочу защитить Весну от опасности, увезти их с сыном куда подальше, а она главный свидетель! Может, переехать на время к ней? Нет… Глупые мысли лезут в голову, как назойливые мухи. Есть Илья, есть Маша… Надо проинструктировать Илью на случай опасности, да и охрану прикрепить. Не ровен час, маньяк захочет повторить злодеяние.

– Я готова, – надломлено произносит Весна. Оглаживает одежду, поправляет волосы. Похоже, Бурьянов догадался, чем мы тут занимались. Видок у нас соответствующий.

Руководство кафе выделило для опергруппы комнату охраны. Мониторы теснятся на столах. Здесь же чашки с недопитым чаем, смятые салфетки, журналы с кроссвордами.

– Мы это… Давайте приберемся тут немного? – грохочет лысый амбал, работающий охранником. Тянется большущей ладонью к грязной посуде и салфеткам, торопливо прячет их под стол. Что им мешало навести порядок раньше, не понимаю? К слову, Вакуленко я выдрессировал в первую же неделю его стажировки.

– Нет времени. Показывайте записи. – Командую я. – Кто покидал зал вслед за потерпевшей?

– Вот. – Услужливо тычет он на «фоторобот» – ксерокопию, больше похожую на карикатуру. – Я распечатал по просьбе товарища Бурьянова.

– Вы это фотороботом называете? Цирк, ей-богу! Бурьянов, личность подозреваемого установили? – демонстративно сминаю листок в руке. Это ведь полная ерунда – распечатывать фото на принтере. Чему их там в школе полиции учат?

– Константин Андреевич, давайте успокоимся? – подает голосок Вёся. Заметила-таки… Целовала, ласкала, обнимала, а теперь: «Давайте успокоимся?».

Она права – нам нельзя существовать вместе. Слишком больно… Если бы мы не были такими гиперответственными, бросились уже в омут с головой, а так… Приходится беречь чувства близких и жить по общепринятому шаблону: работа – дом – работа, жена… Всю жизнь нам вдалбливают, что надо быть «как все». Не хуже и не лучше других. Не выпячиваться, сливаться с толпой, делать как надо, а не как хочется. При мысли об этом я вспоминаю маньяка. Он ведь такой, как я. Воспитан быть тенью – неприметной, безликой массой – «как все».

– Весна Валерьевна, этот человек, – тычу пальцем в экран, – сидел за соседним столиком?

– Да. И он ушел вслед за Таней. Смотрел на нас. Там… В общем, компания парней сидела. Танюшка ушла в туалет, парень вышел из-за столика следом, а потом все мужчины покинули кафе. Расплатились картой, это я запомнила. – Вдумчиво отвечает Весна.

– Вы опознать можете его? – оживляется Бурьянов. Надо же – не прошло и полгода! – По свидетельству администратора кафе, тот парень ранее судимый. Он основной подозреваемый. Установить его личность – дело нескольких часов.

– Это не он, – произносим одновременно с Весной.

– Почему вы так решили? – обиженно протягивает Бурьянов. – Тогда, с чего он убежал? Посетители, между прочим, сидят и послушно ждут допроса. Потому что не виноваты.

– Эх, Бурьянов. Вы как ребенок, честное слово. Сидят, потому что не виноваты… Значит, так. – Складываю руки на груди и впиваюсь в Бурьянова взглядом. – Всех допросить. Я провожу Весну Валерьевна домой и вернусь. Помогу