Внезапно я просыпаюсь. Когда такое случается, я не хочу засыпать снова. Иду к окну и часами плачу, прикуривая одну сигарету от другой.

Я убила даже собственного ребенка.

21

Они встречались уже больше двух недель. Софи потребовалось несколько часов, чтобы разработать систему управления старшим сержантом. Теперь она довольствовалась тем, что направляла его усилия в нужное ей русло, но при этом сохраняла бдительность.

Он позволил завлечь себя на фильм «Двадцать четыре часа из жизни женщины»[7]и сделал вид, что ему очень понравилось.

— В книге речь шла только о двух поколениях женщин… — заметила Софи, прикуривая.

— Я не читал, но книга, наверное, тоже неплохая.

— Да, — сказала Софи, — книга неплохая…

Ей пришлось полностью переделать свою биографию, подгоняя ее под выписку из свидетельства о рождении: родителей, учебу, да еще и окружить все флером таинственности, чтобы не приходилось вдаваться в подробности. Сержант проявлял деликатность. Из осторожности она вынуждала его все время рассказывать о себе. Вечером, вернувшись домой, она записывала в отдельную тетрадь все, что о нем узнала. Ничего особенного в его жизни не было. Кстати, и ничего интересного. Родился 13 октября 1973 года в Обервилье. Средняя школа, средний коллеж, электромеханический техникум, потом служба связистом в армии, свидетельство техника по телекоммуникациям, старший сержант с перспективой стать старшиной.

— А октопусы — это…

— Их обычно называют осьминогами…

Он улыбнулся:

— Лучше я возьму антрекот.

Софи тоже улыбнулась:

— Вы меня смешите…

— Вообще-то, когда женщины так говорят, это дурной знак…

Преимущество общения с военными в том, что они перед вами как на ладони. Он ужасно походил на то представление о нем, которое сложилось у Софи после первых же их встреч. Она открыла в нем неожиданную чуткость, парень был далеко не дурак, только простоватый. Он хотел жениться, обзавестись детьми, вообще был славным. А у Софи совсем не оставалось времени. Покорить его было нетрудно: он уже был покорен, и Софи повела себя, как любая другая на ее месте. Ей это далось даже легче, чем любой другой, потому что она красивая. С тех пор как они начали встречаться, она обзавелась косметикой, стала лучше одеваться, хотя и не слишком усердствовала. Время от времени старшего сержанта явно посещали кое-какие помыслы… Софи так давно не видела желания в устремленных на нее глазах мужчины. Это было странное ощущение.

— Могу я спросить у вас, куда же мы движемся?

— Так вроде на «Чужого» собирались…

— Нет, я хотела сказать, на каком мы с вами сейчас этапе?

Софи прекрасно понимала, на каком они этапе. У нее осталось меньше двух месяцев, чтобы официально выйти замуж. Минус некоторое время на объявление о предстоящем бракосочетании. Искать новый вариант уже поздно. С кем-либо другим придется все начинать с нуля. Она кинула на него взгляд. Она уже привыкла к этому лицу. Или же он ей действительно нужен. Смысл тот же.

— Про себя вы уже можете сказать? — спросила она.

— Я-то да. И вы это отлично знаете. Я, правда, понять не могу, почему вы передумали. Когда вы мне позвонили…

— Я не передумала, просто мне нужно было время…

— Нет, вы передумали. На нашей первой встрече вы все решили. И решили, что «нет». Я никак не пойму, действительно ли вы передумали. И почему?

Софи прикурила новую сигарету. Они сидели в кафе. Вечер был не такой уж скучный. Невооруженным взглядом было видно, что этот мужчина в нее влюблен. Достаточно ли ловко она все провернула, чтобы он ей поверил?

— Вы правы. Наша первая встреча не очень меня воодушевила… Я…

— И вы решили посмотреть на других. А другие оказались еще хуже, и тогда вы сказали себе…

Софи посмотрела ему в глаза:

— А вы нет?

— Марианна, я думаю, вы мне здорово врете. Ну, я хочу сказать… врете вы хорошо, но много.

— В чем именно?

— Понятия не имею. Может, во всем.

Иногда на его лице проступала такая тревога, что у нее сжималось сердце.

— Думаю, у вас на то есть свои причины, — продолжил он. — Есть и у меня кое-какие соображения, но мне не хотелось бы докапываться…

— Почему?

— Когда вы захотите мне рассказать, тогда и расскажете.

— А у вас есть какие-то предположения?

— В вашем прошлом есть что-то, о чем вы не хотите говорить. А мне это безразлично. — Он посмотрел на нее, заколебался. Рассчитался по счету. И наконец решился: — Вы, наверное… точно-то я не знаю… в тюрьме сидели или что-то вроде того.

Он покосился на нее. Софи быстро прикинула.

— Скажем, что-то вроде того. Ничего серьезного, вы понимаете, но мне не хотелось бы об этом говорить.

Он кивнул с понимающим видом.

— Но чего же именно вы хотите?

— Я хочу стать нормальной женщиной с мужем и детьми. Ничего другого.

— А вроде не скажешь, что это в вашем духе.

У Софи по спине пробежал холодок. Она попыталась улыбнуться. Они стояли у ресторана, ночь была глубокой, холод обжигал лицо. Она просунула руку ему под локоть — теперь это стало привычкой. Повернулась к нему.

— Я бы осталась сегодня с тобой, но, может, это не в твоем духе.

Он сглотнул слюну.

Он старался. Был внимателен к каждой мелочи. Когда Софи заплакала, он тут же сказал: «Мы можем этого и не делать…» Она попросила: «Помоги мне». Он вытер ей слезы. Она сказала: «Это не из-за тебя, понимаешь». Он сказал: «Понимаю…» Софи подумала, что этот человек может понять все. Он спокойный, медлительный, четкий, она не предполагала, что в нем обнаружится и такое. Она так давно не чувствовала в себе мужчину. На краткое мгновение она закрыла глаза, словно опьянела, и захотела, чтобы мир перестал вращаться вокруг нее на дикой скорости. Она вела его. Она шла за ним. Она ощущала его запах — он был знаком ей и раньше, но не так близко. Анонимный запах мужского желания. Ей удалось сдержать слезы. Он старался не давить на нее своей тяжестью и вроде бы ждал ее; она ему улыбнулась. И сказала: «Иди ко мне…» Он стал похож на нерешительного ребенка. Она прижала его к себе. Никаких иллюзий у него не было.

Они успокоились, она глянула на часы. Оба знали, что говорить им не обязательно. В один прекрасный день, может быть… В жизни каждого из них случилось что-то неладное, и она впервые спросила себя, а что же случилось у него.

— А какова твоя настоящая история, только по правде? — спросила она, накручивая на палец волоски на его груди.