Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снаружи раздался автомобильный гудок, громкий и долгий.
Я расхохоталась.
Джона тоже засмеялся, а потом наступило короткое молчание. Я думала, что сейчас подходящий момент, чтобы извиниться за прошлую ночь. Сейчас или никогда.
– Очень мило с твоей стороны, что ты позволил мне переночевать в своей постели прошлой ночью. Я была… довольно пьяной. Я не хотел тебя выселять. Или…
– Все в порядке, – сказал Джона, – я не сплю в постели. Я не заходил в спальню около четырех месяцев.
Я моргнула.
– Эм, ладно… Где ты спишь?
Он кивнул головой в сторону гостиной.
– В кресле-качалке. Мой врач настаивает, чтобы я спал в полудреме. Для лучшего дыхания. Ничего серьезного, – быстро добавил он.
Я нахмурилась. Это звучало довольно серьезно. Что будет, если он заснет лежа? Он перестанет дышать? Я не могла спросить, поэтому вместо этого сказала:
– …удобно?
– Просто еще одна корректировка.
– Почему бы тебе не купить одну из этих причудливых кроватей? Где можно поднять голову?
– Не вписывается в бюджет, – сказал Джона, и кислое выражение исказило его лицо. Он наклонился вперед, положив руки на стойку и опустив голову на руки.
Мое сердце подпрыгнуло.
– Джона? – Каждый мускул в моем теле напрягся. – Ты в порядке?
– Отлично, – сказал он полу, втягивая в себя воздух, – просто тошнит.
– Хочешь немного воды? – Я уже слезла с табурета и рылась в шкафу в поисках стакана. Я наполнила его наполовину из крана и сунула ему в руку.
Он разогнулся и отпил немного.
– Спасибо, – сказал он, – все прошло.
Я чувствовала запах его лосьона после бритья – чистый и мужественный. Воспоминание об ощущении его кожи под моими губами заставило колени задрожать. Я скользнула обратно на стул, щеки горели.
Джона сделал последний глубокий вдох и отставил воду в сторону.
– Еще раз спасибо.
– И часто такое случается? – спросила я, – это из-за таблеток?
Он кивнул.
– Это иммунодепрессанты. Они мешают моему телу отторгать сердце, но их побочные эффекты – не шутки.
Я попыталась придумать что-нибудь, что сказать ему, утешительное или смешное, чтобы подбодрить, но все, о чем я могла думать: мне было жаль, что ему приходится все это терпеть.
Снаружи снова раздался автомобильный гудок.
– Мой брат – воплощение терпения, – сказал Джона, – увидимся через несколько часов.
Он стоял у двери, поворачивая ручку. Еще несколько секунд – и он исчезнет, а у меня оставалось, что сказать ему. Я собрала все мужество.
– Джона?
Он остановился и обернулся.
– Да?
– Я сожалею о прошлой ночи.
Он напрягся.
– Все нормально. Ничего страшного.
Я облизала пересохшие губы, соскользнула с табурета и встала за диваном – моей баррикадой.
– Нет, это очень важно. Для меня. Мне очень жаль, что я пыталась… это не вопрос секса, – я отщипнула кусочек несуществующего ворса на обивке, – ладно, немного о сексе. Кто не любит секс? – я слабо рассмеялась, а потом закашлялась. – Но, в основном, это просто чтобы почувствовать защищенность и спокойствие. Впоследствии. Когда меня держит в объятиях мужчина, пока я сплю. Я уверена, звучит жалко, но это то, что мне нравится, и мне жаль, что я пыталась сделать это с тобой. Ты – нечто большее.
Джона покачал головой, на его лице появилось страдальческое выражение.
– Я не могу быть чем-то большим, Кейси.
– Нет, я имела в виду, что ты мой друг. Или, может быть, мы могли бы быть друзьями. Если ты хочешь. И это все, чего я хочу. Честно говоря, я не могу быть сейчас ни с кем, даже если бы захотела. На случай, если ты не заметил, я в полной заднице.
– Не больше, чем все остальные, – тихо сказал он.
В груди у меня все сжалось, на глаза навернулись слезы.
– Спасибо, что сказал, но мне кажется, это неправда.
Он улыбнулся, и хотя это была не та сияющая улыбка, которая освещала все его лицо и волновала меня, она была теплой и доброй. И утешительной.
– Мне действительно пора, – сказал он, – я опаздываю.
– Спасибо, – сказала я, когда он открыл входную дверь, – за кофе и разрешение остаться здесь. Спасибо за все. Я серьезно.
– Пожалуйста, – сказал он. – Я тоже серьезно.
Черный «Шевроле Сильверадо» Тео стоял на обочине.
– Чертовски вовремя, – сказал брат, нахмурившись, когда я сел. – Эта цыпочка уже сбивает тебя с толку.
– Это была не она, – сказал я, – это было чертово лекарство.
– Тошнота? – Тон Тео мгновенно сменился с гневного на беспокойный: – Ты в порядке?
Я бросил на него взгляд.
– «Эта цыпочка» принесла мне воды, и я почувствовал себя лучше.
Тео фыркнул. Он в последний раз окинул меня взглядом, затем завел свою машину, и мы поплыли сквозь легкий воскресный утренний поток автомобилей к мастерской. Я смотрел, как мимо моего окна проносится северный Лас-Вегас – торговые центры и заправочные станции, жилые комплексы поменьше и постарше моего, но все мои мысли были заняты признанием Кейси.
«Я не могу быть сейчас ни с кем…»
Идеально. Я тоже не могу.
Так почему же моя грудь болела, как старый синяк?
– Ты думаешь о ней? – спросил Тео.
– О Кейси?
– Нет, о Матери Терезе. Да, Кейси. Кто она, черт возьми?
– Почему ты так враждебно настроен? Она просто девушка, которая спит на моем диване.
Тео смотрел на дорогу, его плечи дрогнули.
– Я не хочу видеть еще одну хреновую ситуацию, как было с Одри.
– Я был с Одри три года. Я знаю Кейси только двадцать четыре часа. Ты можешь расслабиться.
– Как много ты рассказал ей о своей ситуации?
Больше, чем следовало бы. Я заерзал на стуле.
– Она знает, что у меня была операция.
Тео так долго смотрел на меня, что я подумал, он врежется куда-нибудь. Он снова перевел мрачный взгляд на дорогу.
– Ладно, выкладывай. Что у тебя с ней, на самом деле.
Я потер подбородок.
– Наши отношения означают, что она остается у меня на несколько дней, пока ее группа не уедет из города на гастроли. У нее перерыв. Вот и все. Серьезно.
– Почему бы ей просто не остановиться в отеле? И с каких пор ты рассказываешь об операции совершенно незнакомым людям?