Если все пройдет, как намечалось, сегодня Фиби впервые вкусит другой крови. До сих пор она питалась кровью своей создательницы.

– Ты преподносишь это так, будто Фиби – новорожденное дитя, – нахмурилась Сара.

– Представь себе, да.

– Мэтью, Фиби – взрослая женщина. Наверное, правильнее сказать: «Сегодня Фиби поэкспериментирует с новой едой». Или: «Фиби начинает новую диету», – предложила Сара.

Судя по выражению лица, Мэтью уже устал от непонимания теплокровных. А ведь Сара с Агатой только-только появились.

– Идемте в солярий, – предложила я, кивнув в сторону кухонной двери. – Марта приготовила изумительное песочное печенье. Пока Мэтью кормит близнецов, мы посидим и обменяемся новостями.

Как я и предполагала, кондитерский шедевр Марты обладал неодолимым притяжением. Агата с Сарой расселись на мягких стульях и принялись за угощение, запивая печенье чаем и кофе.

– И что такого серьезного у тебя приключилось? – спросила Сара, похрустывая печенюшкой.

– По-моему, Филипп соткал свое первое заклинание, – сказала я. – Слов его я не слышала, а потому с полной уверенностью сказать не могу. Зато видела, как он играл со временем.

– Не понимаю, Диана, с чего ты взяла, что я смогу тебе в этом помочь. – Сара в любой ситуации оставалась предельно искренней. – Мне не пришлось возиться с малышами: ни с обычными, ни с ведьминой породы. Вам с Мэтью придется самим выяснять, что к чему.

– Я думала, ты помнишь правила, которые в раннем детстве устанавливали мне родители, – подсказала я.

Сара задумалась:

– Ничего не помню.

– Неужели ты совсем ничего не помнишь о моем детстве?

Тревога за детей и раздражение делали мой тон непривычно резким.

– Очень мало. Я тогда жила в Мэдисоне с твоей бабушкой. Ты находилась в Кембридже. Далековато, чтобы просто заехать по пути. И потом, – Сара недовольно фыркнула, – Ребекка была не очень-то гостеприимной.

– Мама оберегала наш с папой секрет. Она не могла бы тебе соврать, – произнесла я, еще больше раздражаясь на критику в адрес матери.

Ведьмы чуяли вранье других ведьм с такой же легкостью, с какой собаки Мэтью вынюхивали оленей.

– Хорошо, а как бабушка растила вас с мамой?

– Она была поклонницей идей доктора Спока. Мамочка не особенно беспокоилась из-за наших проделок. Главное, чтобы мы дом не подожгли, – ответила Сара, но я хотела услышать совсем не это. – Диана, тебе незачем волноваться по поводу магических дарований твоих детей. – Сара пыталась меня успокоить. – Бишопы веками занимались магией. По-моему, ты должна только радоваться, что у детишек столь рано проклюнулись магические способности.

– Но Филипп и Бекка не просто потомство ведьмы, – возразила я. – Они Светлорожденные. В них есть и вампирская кровь.

– Вампирская кровь не является помехой магии, – возразила Сара, беря новую печенюшку. – Я до сих пор не понимаю, зачем тебе понадобилось портить нам отдых. Подумаешь, Филипп чуточку изогнул время. Уверена, никто от этого не пострадал.

– Сара, это же и так понятно, – встала на мою сторону Агата. – Диана забеспокоилась и решила, что, когда ты рядом, ей будет легче.

– Храни нас богиня от повторений! – Сара всплеснула руками, демонстрируя свое отчаяние. – Я-то думала, ты преодолела боязнь магии.

– Своей – возможно. Но это не избавляет меня от страхов за детей.

– Они же совсем крошки! – воскликнула Сара, будто возраст близнецов должен был автоматически погасить все мои тревоги. – У вас тут столько помещений и избыток мебели. Близнецы могут что-нибудь сломать. Ну и что?

– Что-нибудь сломать? – Мы с теткой явно не понимали друг друга. – Сломанная мебель меня не волнует. Я тревожусь за их безопасность. Меня пугает, что Филипп способен видеть время и дергать за нити, когда еще не умеет ходить по прямой. Я боюсь, что он может отправиться неведомо куда и мне будет его не найти. А еще я боюсь, что Бекка пойдет следом и окажется совсем в другом времени и месте. Я боюсь, что Сату Ярвинен или кто-нибудь из ее друзей узнают об этом и потребуют, чтобы ведьмы расследовали столь раннее проявление магии. Она будет рада отомстить мне за то, что зимой я лишила ее магических сил. А вдруг Герберт узнает, что Филипп и Бекка куда интереснее, чем он думал, и начнет следить за ними? Этого я тоже боюсь. – С каждым перечисляемым страхом мой голос звучал все громче, пока не перешел почти на крик. – И еще я жутко боюсь, что это только начало! – заорала я.

– Добро пожаловать в ряды родителей, – невозмутимо сказала Агата, протягивая мне печенюшку. – Съешь-ка лучше эту вкусняшку. Поверь, тебе сразу станет легче.

Я очень верила в могущество углеводов, но даже выпечка Марты не помогала разрешить мою дилемму.

Днем мы с близнецами играли на шерстяном одеяле под раскидистой ивой. Она росла в углу, где ров огибал Ле-Ревенан. Мы набрали прутиков, листьев, цветков и камешков и теперь выкладывали из них узоры на мягкой шерстяной поверхности.

Я с большим интересом следила, как Филипп выбирал предметы, руководствуясь их фактурой и формой, а Бекка сортировала свои сокровища по цвету. Даже в столь юном возрасте близнецы уже развивали свои «нравится» и «не нравится».

– Красный, – сказала я Бекке, указывая на яркий лист японского клена, росшего у нас во дворе в кадке, на плотно свернутый розовый бутон и веточку лобелии.

Она кивнула, наморщившись от усердия.

– А можешь найти еще что-нибудь красное? – спросила я.

На покрывале лежали красноватый камешек и цветок монарды темно-розового цвета, граничащего с малиновым.

Бекка протянула мне зеленый дубовый лист.

– Это зеленый, – сказала я, кладя лист рядом с розовым бутоном.

Бекка тут же передвинула его и начала собирать другую кучку.

Я смотрела на детей, играющих под синим небом. Ветер слегка шелестел листьями ивы. Трава под одеялом была как мягкая зеленая подушка. Будущее казалось мне менее мрачным, чем во время разговора с Сарой и Агатой. Я радовалась, что близнецы появились на свет в таком веке, когда игра считалась видом обучения. «Букварь Новой Англии», по которому учился Маркус, гораздо больше тяготел к контролю над личностью. Свободой там и не пахло.

Но я должна была помочь детям обрести равновесие, причем не только между беззаботной игрой и необходимой дисциплиной. В их крови хватало противоборствующих тенденций, которые требовали уравновешенности. Магия, конечно же, станет частью их жизни, однако я не хотела, чтобы близнецы росли, считая магию чем-то вроде бытовой техники, экономящей время и силы. Или, хуже того, – орудием мести и инструментом, дающим власть над другими. Мне хотелось, чтобы магия воспринималась ими наравне с повседневными моментами вроде этой игры под ивой.

Я взяла веточку ландыша. Его терпкий запах всегда напоминал мне о маме. Белые и бледно-розовые колокольчики казались кружевными чепчиками, под которыми пряталось чье-то улыбающееся лицо.