Все, дорога свободна. Открыл первую дверь, потом вторую. Я боялся, что Блондин будет с бабой или еще с кем-нибудь. Но мне опять повезло – он был один. Совсем один, за большим темно-коричневым полированным столом.

– Васька, какого х…! – заорал он. Или что-то вроде этого.

Я объяснил мужчине, что Васька сильно заболел и выздоровеет не скоро. Я уже заканчивал фразу и был возле стола, а этот ублюдок еще даже не вынул пистолет. А ведь я не Алька. И это он понял уже через пару секунд.

Дубинка осталась в рукаве, я боялся перестараться. Ударил его кулаком, через стол, прямо в переносицу, и тут же, второй рукой – когда качающееся кресло вернуло его назад – в кокетливую ямку на подбородке. Кость треснула.

«Он застонал, как человек». Помню, когда читал эти строчки, всегда было жалко зверя. Особенно когда Мцыри его резал. Этого – не жалко. Но я себя контролирую: мне он нужен живой. И сломанная челюсть – тоже плохо: ему будет тяжело говорить.

Я запер дверь – хороший засов, тяжелый. Лучше всех новомодных замков. Зашел в заднюю комнатку. Там стояли кровать и большой шкаф. Дверь из нее вела в ванную. Зашел туда, смочил полотенце водой и вернулся к Блондину. Я был уверен, что он еще не очнулся. Так оно и было.

Выжал полотенце ему на голову. Он снова застонал и открыл глаза.

– Ну, здравствуй, – вежливо сказал я. Мне опять хотелось его убить, но я даже был вежлив.

– Ты покойник, – прошипел он, стараясь не двигать челюстью. – Ты не понял, куда пришел.

Вот ведь гнида! Это я-то не понял? Я взял со стола тяжелую пепельницу и кинул ему в лицо. Он взвизгнул и потерял сознание.

Трюк с полотенцем снова удался.

– Есть пара вопросов, – сообщил я.

– Все сделаю, – просипел он. – Только не убивай. Что ты хочешь?

Наконец-то понял! Его жизнь сейчас стоила очень мало, и он наконец это понял. Хотя убивать его нельзя, это факт. Рано или поздно следы приведут к Альке, а я хочу обеспечить ей чистую жизнь.

– Ты Аленьку помнишь?

Его аж передернуло. Это хорошо: значит, помнит.

– Мне нужно то, чем ты ее держал.

Алька так и не рассказала всего, хотя в бреду была более откровенна.

– Говорите, что. Все отдам.

– Мне нужны снимки, пленки и информация про какую-то жабу. – Ее даже во сне буквально рвало, когда она вспоминала про жабу.

– У меня ничего нет, честное слово!

Вот дурак, нашел с кем говорить про честь.

– Ты расскажешь мне все, – пообещал я. – Так что не тяни время!

Он понял, показал на кабинетный шкаф.

– Нижняя полка, – прошепелявил еле слышно.

Я надел перчатки и вывернул полку наружу. Там были аккуратно разложенные пакеты с негативами и снимками. Первой лежал пакет со Светкиными изображениями. Будь у меня побольше времени, я бы просмотрел с интересом: снимали профессионально.

Альку нашел в самом низу. Откровенной порнографии, к счастью, не было, кроме одного кадра с Блондином.

Я убью его позже. Сначала уничтожу эту грязь, потом его. Не сегодня. Я размеренно подышал и спросил:

– Это все?

– Да, – выдохнул он. Его рука потянулась под крышку стола. Наверняка там сигнальная кнопка.

– Ты ведь не хочешь умереть? – спросил я, придвигаясь. Он убрал руку. Я присел рядом с ним: – Расскажи про жабу.

О господи! В глазах Блондина мелькнул неподдельный ужас! Он испугался чего-то даже больше, чем меня! Что ж они с Алькой делали?

– Ничего не знаю, – обреченно прошептал он.

Все мои дальнейшие попытки были безрезультатными. Он честно терял сознание, но на вопрос не отвечал.

Мне не было его жалко. Мне очень надо было узнать про жабу, и я стал думать, как к этому подступиться. Ответ-то, в общем, простой: его надо напугать сильнее, чем он напуган сейчас. Это не так уж и сложно, учитывая то, насколько он мне не нравится.

Я обошел вокруг стола. Справа стоял большой шредер для уничтожения бумаг. Заостренным краем своей вольфрамовой дубинки я взломал ограждающую пластмассу. «Do not feed metal objects», – было написано на верхней крышке. Металлическими предметами мы его кормить и не собираемся.

Я доламывал предохранительную крышку. Блондин с ужасом наблюдал за моими приготовлениями.

– Ты понял? – участливо спросил я. – Расскажи мне про жабу. Так всем будет лучше. Даже шредеру.

– Ничего не знаю, – прошептал он.

Я схватил его за руку, подтянул вместе с креслом – благо на колесиках – к аппарату и сунул его пальцы в обнаженные ножи.

– Включаем? – спросил я. – Или расскажешь про земноводное? – Я был абсолютно спокоен. Стерильно спокоен. Может, поэтому он мне не поверил. И я включил шредер.

Не хочу описывать, наверное, я не совсем конченый. Но мне обязательно нужно было узнать про жабу.

Когда он очнулся, в дверь уже колотили. Я открыл ящик его стола, вытащил оттуда еще один «вальтер», на этот раз большой – девятимиллиметровый «П-38», хорошая вещь, хотя ею еще мой дед воевал! Передернул затвор и пальнул в дверь. Внутри она оказалась железной, пуля срикошетила по комнате. Так даже лучше: никого не убью, а пыл им остужу. И через железную дверь до меня им добраться будет непросто.

– Скажешь? – спросил я его. – Давай, ты же не Мальчиш-Кибальчиш.

И взял его за другую руку.

– Она там, – взвизгнул он, показывая на заднюю комнату.

– Кто?

– Кассета!

– Где?

– Под ванной тайник.

– Ты не мудри, ладно? – попросил я. – Если наврал – вернусь через минуту и сточу вторую руку.

– Она там, – выдохнул он.

Кассета действительно оказалась там. Собственно, это была не кассета, а адаптер, подходящий к любому бытовому видеомагнитофону. В него была вставлена маленькая кассета от видеокамеры.

В дверь уже ломились чем-то тяжелым, пора было уходить.

– А жаба? – спросил я.

– Все там.

– Расскажи мне про жабу, и я уйду.

– Все там.

Я взял его за здоровую руку.

– Прохоров Анатолий Алексеевич, – неожиданно почти выкрикнул он. – Только лучше тебе этого не знать!

– Прохоров и есть Жаба? – Фамилия мне ничего не говорила, слишком распространенная.

Он кивнул и снова потерял сознание. Несколько секунд я стоял, не в силах уйти, оставив его живым. Но я не псих! Засунув за пояс оружие, прошел в маленькую комнатку, открыл дверцу шкафа. Обнаружил, как и ожидал, еще одну дверцу внутри. Ключ был в замке, как и говорила Алька. Мне снова повезло, иначе пришлось бы ломать дверь.