– Слушай, а это что? – Я указал дриаде на горизонт.

Глаза Хильды расширились, что меня удивило – куда уж больше, чем есть. Она спешно спрятала недоеденное яблоко где-то в складках рубища и протараторила:

– Дикая охота. Не повезло тебе. Беги. Хотя ничего из этого не выйдет скорее всего. Но вдруг не учуют, вдруг стороной проскачут. Беги, тут они тебя точно найдут. Да беги же!

Она метнулась к своей норе и спешно скрылась в ней.

Я ничего не понял, кроме того, что, похоже, нашел очередную беду на свою филейную часть. Ну почему я выложил оставшийся свиток в гостинице? И что я за баран?

Следуя совету, я побежал, заметив, что огоньки приближаются невероятно быстро. Возникало такое ощущение, что эта Дикая охота перемещается на каком-то суперскоростном транспорте.

Уже очень скоро я услышал за спиной сначала топот, а после девичий голос:

– Вон дичь, вон она. Ату ее!

Топот нарастал, и в какой-то момент я понял, что бежать бессмысленно, все равно догонят, так чего ради себя мучить. Еще я пожалел, что смылся из рощицы, можно было попросить Хильду припрятать мои вещички после смерти, так они были бы целее. Но снявши голову, по волосам не плачут. Особенно обидно, что я даже не посмотрел, что же мне за корона досталась.

Я развернулся навстречу смерти, увидел дюжину всадников и всадниц с молодыми, нечеловечески красивыми лицами, в блестящих доспехах и кольчугах, с копьями в руках. Одна из всадниц вздыбила коня-скелета и замахнулась копьем для удара. Я зажмурился.

– Сигню, стой! – услышал я мужской голос в тот момент, когда копье, по-видимому, уже должно было пронзить мою грудную клетку.

– Должно быть, Рагнар, у тебя есть веские причины остановить меня от убийства этого труса! – Девичий голос дрожал от с трудом сдерживаемых эмоций, и я, пожалуй, не возьмусь сказать, каких именно – жажды убийства или раздражения от того, что ей не дали его совершить.

– Не торопись называть его трусом, – спокойно заметил еще один мужской голос. – Бегство не всегда есть признак трусости.

– Так ты объяснишь мне, почему я должна была остановиться? – не унималась кровожадная девушка.

Я открыл один глаз и попытался осмотреться. Второй я по какой-то причине держал закрытым, по какой – и сам не знаю.

Я стоял в окружении всадников на жутко страхолюдных конях. Ну как конях? Это были лошадиные костяки, покрытые попонами. В глазницах черепов этих созданий горели зелено-желтые яркие огни, эдакие фары, видимо освещавшие охотникам путь. Эти огни я скорее всего и приметил издалека, в такой темноте они были видны будь здоров как. Они и сейчас освещали то место, где мы стояли, заливая его неестественным люминесцентным светом.

Сами всадники были не менее колоритны, чем их животные. Мертвенно-бледные люди, по ухваткам и облачению – воины, с ног до головы запакованные в железо, с той небольшой разницей, что на мужчинах были доспехи, на женщинах же – глухие кольчуги, закрывавшие все туловище.

– На нем печать Отца Ратей, – немного торжественно сообщил всем собравшимся еще один всадник. – Приглядись внимательней, Сигню, неужели ты ее не видишь? И это не просто печать. Он первый из смертных, вновь присягнувших на верность Повелителю Дружин.

– К тому же он первый из возрожденного легиона, – услышал я голос того, кто спас мою жизнь. Это был воин с огромным мечом за спиной и абсолютно седыми волосами, стянутыми в хвост, но при этом с молодым лицом, как и у всех остальных здесь. Он сидел на своем жутком коне прямо передо мной, рядом с, видимо, той самой Сигню, которая так до сих пор и не опустила свое копье. – Пророчества не соврали, мир и впрямь ждут перемены.

Тот, кто меня спас, легко спрыгнул со своего скакуна и подошел ко мне. Я открыл второй глаз, осознав, что, видимо, прямо сейчас меня убивать-таки не станут.

Говоривший встал напротив меня и принялся оценивающе меня разглядывать. Я не могу сказать, что это мне понравилось, но тем не менее я осознавал, что сейчас меня взвешивают, измеряют и запросто могут признать негодным. Последствия подобной оценки могут быть весьма предсказуемыми и в случае моей отбраковки для меня безрадостными. Но есть вариант, что выйдет и наоборот, а это значит, и выгода какая-никакая может обломиться. Выходит, надо пробовать разные модели поведения. Какая-то да выстрелит. Надеюсь.

Я расставил руки в разные стороны и неторопливо повернулся вокруг собственной оси, попутно заметив, что мои догадки оказались верны: всадники стояли вокруг меня, образовав кольцо.

– Может, еще станцевать? – елейным голосом спросил я у все так же бесстрастно смотрящего на меня седого бойца.

– Он неплохо держится, – засмеялся один из воинов.

– Наглец, – буркнула уже знакомым мне голосом белокурая красотка с копьем, носящая, судя по всему, звучное имя Сигню.

– Ну да. Нагловат, – согласилась с ней какая-то дама за моей спиной. – Но зато оценил обстановку и проверил, что у него сзади творится. Стало быть, все-таки не крестьянин, а воин.

– Трина, ты, как всегда, говоришь неумные речи, – заметил еще один из стоящих сзади мужчин. – Стал бы Отец Ратей возлагать свою длань на землепашца? Его всегда интересовали только носящие меч, и только их он почитал достойными внимания. Ну в какой-то степени.

Седой поднял руку, и речи смолкли.

– Кто ты? – спросил он у меня.

– Я Хейген из Тронье, вольный лэрд, – заученно ответил я.

– Лэрд – это титул, принятый на твоей родине? Или это как-то связано с твоим положением среди воинов?

О как. Первый любознательный из тех, кого я встретил, нарисовался? И что мне ему теперь объяснять, что это невысокий дворянский титул в Шотландии? А потом еще и рассказать, где находится сама Шотландия?

– Это дворянский титул, – ответил я, надеясь, что не придется уточнять, не только где находится Шотландия, но и в какой части света расположено Тронье. – Но я третий сын своего отца, поэтому кроме титула у меня есть только меч и кое-какие пожитки. Ну и умение пользоваться этим мечом.

Красотка фыркнула, видимо, ей все еще не давал покоя тот факт, что я ускользнул от ее копья.

– Не заметила я этого, когда ты бежал от меня, как заяц.

– Вовремя отступить – это не значит показать трусость, – возразил я. – Принять бой и умереть может почти любой. Принять бой, выбрав место для битвы и смерти, может смелый. Предусмотрительно отступить, чтобы потом дать бой и выжить, – только умный. Я себя не то чтобы считаю умным, но просто так умирать не желаю.

Всадники в большинстве своем одобрительно покивали головами, красотка с копьем сморщила носик: мол, видали мы таких. Стало быть, верным курсом иду.

Седой неожиданно для меня улыбнулся и представился: