Поэтому, когда на свет появляется маленькое Я, первая его задача – это просто выжить. Ребенка окружают боль и страх – это самое опасное. А самое полезное – мама. Мама в этом возрасте – не человек, а интерфейс, то есть инструмент для владения миром. Поэтому главная задача ребенка – научиться пользоваться мамой. Эта стадия развития называется оральной, когда он умеет пользоваться ртом и орать. В этот момент появляется первый силикон в жизни человека, когда ему пихают в рот соску. Ребенок сильно зависит от матери, особенно первый месяц, чувствует ее энергетику. Между ними существует так называемая «энергетическая пуповина», то есть незримая связь. Если мама психует – ребенок куксится; мама успокаивается – ребенку хорошо. Но управлять мамой мы не умеем. А ее настроение меняется, как семь пятниц не на неделе, а за пять минут.

Как-то мы с женой отправились на рынок, договорились, что ее сестра посидит с ребеночком. Пока мы собираемся, мне звонок, клиент хочет записаться на консультацию. Я говорю:

– Давайте часов на пять.

Жена меня прерывает:

– Да ты что, до трех мы точно успеем.

Я говорю:

– Давайте на три.

Договорились. Приезжаем на рынок. Жена мне говорит:

– Почему ты назначил на три часа? Ты не мог на пять?

Я ей отвечаю:

– Ты же сама предложила.

– А у тебя же свои мозги есть.

Такой женский вариант выхода из ситуации. Если не слушаешься, то упертый, а если слушаешься, то со своими мозгами проблема.

И вот она входит на рынок и говорит:

– Ты знаешь, как сложно здесь делать выбор?

У нее истерика, что мы не успеем до трех часов.

Но главное, что передвижение по рынку – это 300 рублей в минуту. Поэтому мы долго не ходили. Смотрим, времени 12:30. За полчаса мы все купили. И мне жена говорит:

– Правда, все успели. Может, пешком прогуляемся? Я хочу пройтись по улице.

Я говорю:

– Пойдем!

Что не сделаешь ради любимой. Она такая счастливая. Домой приходим. Сестра говорит про ребенка:

– Он сначала начал психовать, через 15 минут успокоился и уснул.

Я говорю:

– Правильно.

Она мне:

– А ты откуда знаешь?

– У меня генератор рядом ходит.

Глобальный страх быть отвергнутым

Когда ребенок овладевает всем телом, наступает следующая, анальная стадия, когда мы наконец-то научились контролировать сфинктеры, то есть писать и какать. Некоторые мамы пытаются ускорить процесс, сажают детей на горшок: «Пока не сходишь, не встанешь». Мама старается вовремя подставить горшочек.

Ребенок с этим живет и еще пытается управлять мамой.

И здесь начинаются проблемы. Ребенок приходит к маме, встал и кряхтит. Мама счастлива, вовремя подставила горшочек – все довольны. Можно провести аналогию с работой. Представьте: вы трудитесь в какой-нибудь иностранной компании, языка которой вы не понимаете. Вам заплатили 10 тыс. долларов премии. Первая мысль какая? Сделать работу более тщательно, хотя и непонятно, что именно. Так и ребенок не осознает, за что мама хвалит, поскольку его информационный день равен нашему месяцу.

Поэтому на следующий день ребенок приходит к маме и еще тщательнее кряхтит. Мама радостно: «Молодец». Ребенок чувствует, что уже не 10 тыс. долларов, а 2 тыс. дали. Еще месяц старается. Потом подходит к маме, а она: «Чего рычишь? Взял бы горшочек, уже большой – сам можешь!» Ребенок чувствует, что без премии оставили.

На следующий день он занимался своими делами и вовсе на горшок не успел. Мама прибегает на запах: «Ах ты, засранец!» Рассудок у мамы почему-то отказывает. Она шлепает по попе. Мама вдруг делает больно. Механизм у ребенка завис. У ребенка шок, так как пропадает оценка полезности действия. А потеря полезности вызывает страдание. Так ребенок чувствует, что его окружают страх, боль, страдание, потому что он потерял полезность мамы. Мир рухнул. Мама становится опасной. В итоге появляется глобальный страх не выжить, потому что ребенок чувствует себя отвергнутым. Некоторые дети даже не плачут, так как маму бесполезно звать.

Этот глобальный страх садится на подкорочку, и всю оставшуюся жизнь мы с ним пребываем. В этот период происходит импринтинг – неосознаваемое запоминание, то, что уложилось в нашей голове, мы никогда не забываем. А если опасно быть плохими, то полезно быть хорошими. Поэтому мы так стараемся быть хорошими.

Но вдруг мама снова сменяет гнев на милость. И ребенку становится непонятно, мама опасная или полезная. Он ведь уже отвергнут мамой, но, оказывается, не совсем.

Получается, что ребенку опасно быть плохим, иначе его отвергнут, и, значит, ему не выжить.

И всю оставшуюся жизнь мы все стараемся быть хорошими. Чтобы не испытывать страх быть отвергнутым, мы пытаемся понравиться.

Адаптация

Как же выживать в этом мире? Чтобы отгородиться от страха и боли, ребенок начинает адаптироваться и приспосабливаться. Он смотрит на мир материнскими глазами. Поэтому все, что маме нравится, – это хорошо, что не нравится, – плохо. Допустим, выходит ребенок с мамой на улицу, мама говорит: «Не лезь в лужу». Ребенок делает шаг к луже и смотрит, как она реагирует. И по шевелению маминых ноздрей понимает, докуда можно и докуда нельзя. Так начинает формироваться образ внутренней мамы, который говорит, что хорошо, что плохо. Это наша внутренняя совесть.

От отвержения к маске

Хочешь не хочешь, а маме надо нравиться, значит, соответствовать маминым представлениям. Поэтому мы начинаем выстраивать защиту. И первое наше накопление – это маска (какой/ая я?), то есть умение выглядеть. К примеру, ребенок бежит, поскользнулся, упал и на маму смотрит, каким я сейчас должен быть. Мамины ожидания на лице написаны. Если мама испугалась, какой должен быть ребенок – слабенький. Мама же большая и сильная. А если мама говорит: «Ничего-ничего, вставай». То как бы больно ребенку ни было, он встает и терпит, чтобы маме понравиться.

Мы надеваем любые маски для родителей, чтобы поддерживать их ожидания от нас.

Некоторые добрые родители отправляют ребенка в ссылку, то есть в угол, из которого ничего не видно. И он там должен изображать раскаявшегося. Ладно, минуту-две он может потерпеть. Но с учетом, что за информационный день у ребенка проходит целый месяц, то всю жизнь в углу проводить не хочется. И здесь начинается конфликт с самим собой. Для других ребенок ревет, а самому что хочется? Ему интересно, что за окном, а ничего же не видно. А если не реветь, то из угла целую вечность не выпустят. А еще мама замечает, что рев какой-то ненатуральный. И что с этим делать, когда надо реветь и не хочется?

Маски очень быстро надеваются, меняются, но долго держаться они не могут. Допустим, вы идете на свидание и как луна сияете. Вдруг встречаете подругу, она жалуется, что ее возлюбленный уезжает. А он на самом деле уезжает к вам. И вроде скорбь надо изображать, а внутри-то радость. А если вы встречаете подругу, она улыбается и говорит: «Представляешь, ко мне любимый приезжает». А у вас в ответ не радость, а оскал. Вы думаете: «Не мой ли любимый к ней едет?»