Запомнилась и старший врач полка, тоже фронтовичка, капитан медслужбы с фамилией Родина. Это была очень яркая, красивая брюнетка, на удивительно стройной фигуре которой так ладно сидела недавно только введенная в нашей армии офицерская форма с не совсем привычными погонами. Особенно восхищали нас, молодых лейтенантов, ее классической формы ноги в аккуратненьких хромовых сапожках. Это всеобщее восхищение привело к тому, что почти вся офицерская молодежь стремилась научить свои подразделения петь в строю «Песню о Родине», в которой были слова «Как невесту, Родину мы любим»… Да еще то и дело находили причины посетить санчасть, чтобы испытать судьбу. Я сам как-то раз осмелился осуществить посещение санчасти, правда, не с амурной, а с другой целью: во-первых, убедиться в правоте восторженных баек о ней, а во-вторых, просто поближе рассмотреть этого медицинского капитана Родину, о красоте которой в полку ходили легенды.

Но она сразу распознавала эти мужские хитрости и умела так «отшивать» мнимых больных, что охота повторить подобный маневр пропадала надолго. Да все, наверное, догадывались, что заместитель командира полка, рослый майор Родин, не иначе как ее муж, так что и это обстоятельство наверняка было хорошим сдерживающим началом от попыток амурных приключений особо жаждущих поволочиться за красивой женщиной. Мой визит был обставлен убедительной причиной, мне она дала хороший врачебный совет, но я убедился в том, что те легенды были чистой правдой.

Но самое мистическое во всем этом то, что теперь, когда мне стали доступными из Центрального архива Минобороны некоторые документы по истории нашего 8-го штрафбата, я узнал, что с первых дней его существования (еще под номером ОДИН), начсанслужбы того штрафбата была военврач 3-го ранга Родина Юлия Александровна! Есть в архивных документах несколько донесений, подписанных военврачом Родиной, например, о полном обеспечении батальона теплыми зимними вещами или о недостатках в организации продовольственного снабжения и т. п.

Вот еще один любопытный документ:

Так что наверняка наш доктор-капитан Родина из Алкино и военврач 3 ранга из 1-го, а затем и 8-го штрафбата Донского фронта — одна и та же! Значит, она из штрафбата № 8 — в запасной полк ЮжУрВО, а я из этого полка — в тот же штрафбат! Ну, разве не мистика? Да она, эта мистика, кажется, на этом и не завершилась, о чем станет ясно несколько позже.

В этом запасном полку главным нашим делом была подготовка нового пополнения для действующей армии, в основном из немолодых уже людей (чаще всего из мусульманских республик), обучение этих новобранцев азам военного дела, формирование из них маршевых рот для фронта. Долго, более полугода, я, как и многие другие офицеры, своими регулярными рапортами добивался отправки на фронт. После каждого такого рапорта командир полка также регулярно объявлял мне, вначале по 5, а затем и по 10 суток домашнего ареста, а арест этот заключался в удержании из лейтенантского месячного оклада 50 % за каждые сутки ареста.

Здесь, в этом полку, кроме того что я вступил кандидатом в члены партии, происходило много других событий. Одним из таких запомнившихся случаев было то, что однажды меня вежливо пригласили в особый отдел полка. Как и все солдатские «казармы» и штабные помещения нашего полка, это заведение тоже располагалось в землянке. После небольшого, вроде бы ни к чему не обязывающего предисловия мне прямо предложили сотрудничество с этим отделом. Я должен был регулярно информировать определенных офицеров отдела о негативных настроениях или высказываниях как солдат моего взвода, так и моих товарищей-офицеров. Ну, коль мне прямо такую роль «стукача» предложили, может, просто проверяя «сына репрессированного», я так же прямо и категорично отказался от такого «сотрудничества», наверное, еще не понимая последствий этого отказа. Жизнь показала, что эти последствия я чувствовал и на фронте, и даже через 20 лет после войны.

Другим событием, оказавшимся значительным в моей жизни, было знакомство с девушкой, эвакуированной из Ленинграда, которая в 1944 году оказалась медсестрой эвакогоспиталя на одном фронте со мной и там стала моей женой.

В августе или начале сентября 1943 года очередному из многих моих рапортов был дан ход, и нас, небольшую группу офицеров, направили вначале в ОПРОС (Отдельный полк резерва офицерского состава) округа, а затем в такой же полк, но уже Белорусского фронта. Находясь в этом 27-м ОПРОСе фронта, мы несли боевую службу по охране важных объектов от возможных диверсий противника, патрулирование участков прифронтовой полосы. Но это все-таки была не передовая, куда мы стремились. Вскоре произошло то, чего даже я, так стремившийся на передний край, не ожидал: я попал в штрафной батальон. О том, как это было, я уже рассказал в предыдущей главе, а тому, что в штрафбате было и что распространялось о них в домыслах разного качества и пошиба, посвящены следующие главы.

На фронт я попал после долгих попыток выпроситься из запасного полка под Уфой. В ноябре 1943 года после сложных и сравнительно долгих переездов мы, группа офицеров, оказались в 27-м ОПРОСе (Отдельный полк резерва офицерского состава) Белорусского фронта, уже на белорусской земле. Конечно, это еще не передовая, куда мы стремились, где ведут бои с противником, ходят в атаки, хотя мы и здесь выполняли боевые задачи по охране и обороне арсеналов фронта. Чаще патрулировали прифронтовую территорию, выполняя некоторые функции заградотрядов на предмет выявления отставших от войск и задержания дезертиров или диверсантов противника, что не всегда обходилось без применения оружия.

Каждый из нас наряду с этим ждал своего звездного часа, который определит, где и в какой роли станет настоящим фронтовиком, а вестниками судьбы почти каждый день или ночь являлись гонцы из частей переднего края, отбиравших пополнение вместо выбывших из строя офицеров. Знали мы, конечно, что выбывают они там не на курорты или в отпуска, а в госпитали или в братские могилы.

Несколько строк о моей службе до этого. С началом войны мы, выпускники средней школы на Дальнем Востоке, были зачислены в Красную Армию. Вместо наших отчаянных просьб направить нас на фронт борьбы с немецкими захватчиками многих из нас определили в войска Дальневосточного фронта, пока не действующего. Полгода мне пришлось закаляться рядовым в полковом разведвзводе одной из дивизий ОКДВА (Особой Краснознаменной Дальневосточной армии). Оттуда с группой комсомольцев со средним образованием, по комсомольским путевкам — в военно-пехотное училище в Комсомольске-на-Амуре. Уже лейтенантом послужил снова на Дальнем Востоке, затем в Южно-Уральском военном округе и только в ноябре 1943 года я наконец попал на Белорусский фронт, в 27-й ОПРОС (Отдельный полк резерва офицерского состава).