— Мне надо на воздух. — И бросилась к двери. Лавируя в толпе, Кейт подошла к поручням, тянущимся вдоль верфи, и на несколько минут застыла там, пока ладонь Зака не легла ей на талию.

— Уже готова поговорить об этом?

Кейт вздохнула. Следовало догадаться, что он так легко не сдастся. Она заметила у него в руках пакет.

— Ты купил ожерелье?

Он кивнул.

Вместо того чтобы разозлиться на него, Кейт почему-то почувствовала себя опустошенной. И испуганной. И отчаявшейся. Потому что ей хотелось принять это ожерелье, но она понимала, что не должна.

— Кейт, это же просто подарок, — сказал он. Но не для нее. Если она примет его, то отдаст взамен то, что никогда не получит назад.

— Я хочу, чтобы оно было твоим, — продолжал Зак. — Почему ты настолько не доверяешь мне?

Я не доверяю не тебе, а себе, в отчаянии подумала Кейт, ощущая щемящую боль в сердце.

— Просто я не хочу, чтобы ты тратил на меня кучу денег.

— Кто причинил тебе боль? Прошу тебя, поделись со мной этим.

Кейт вздохнула, окинула взглядом бухту. Так ли уж будет ужасно, если она и в самом деле расскажет ему?

— Мой отец присылал мне подарки. К каждому дню рождения, на каждое Рождество — в частную школу, в которую отправил меня. Потому что предпочитал, чтобы я оставалась там, а не приезжала домой. — Кейт прерывисто вздохнула. — Он называл их своими знаками любви. — Она горько рассмеялась. — Забавно, если учесть, что он меня терпеть не мог.

Зак почувствовал, как у него внутри что-то сжалось при виде страдания на ее лице, которое она отчаянно пыталась скрыть.

— Видишь, какая я сентиментальная дурочка. Мне двадцать семь лет, а я до сих пор переживаю из-за того, что мой отец меня не любит.

— А с чего ты взяла, что он тебя не любит?

Кейт испустила тяжелый вздох.

— Знаю, потому что он сам мне это сказал.

— Ты шутишь!

Кейт слабо усмехнулась.

— Нисколько. Отцу я никогда не была нужна. Когда мне пришлось приехать к нему жить, он ясно дал понять, что не рад этому, и сразу отослал меня в закрытую школу.

— Почему тебе пришлось жить с ним?

Она дернула плечом.

— Когда мне было тринадцать, мама умерла, и… — Кейт помолчала, быстро замаскировав вспышку боли и скорби, — и больше у меня никого не было. Я почти не знала своего отца. Он редко навещал маму и никогда не проявлял ко мне ни малейшего интереса. — Она снова помолчала немного. — К семнадцати годам я наконец поняла, что это никогда не изменится.

— И что было потом?

— Я окончила школу и больше никогда его не видела. — Кейт стиснула руками поручни, вспоминая равнодушное лицо отца, когда он говорил, что ему наплевать на то, что с ней будет в дальнейшем.

— Поэтому ты так помешана на своей независимости, — заключил Зак, заставив ее улыбнуться.

— Да, это очень важно для меня. И поэтому я не хочу принимать подарки. За ними обычно что-то стоит.

Кейт думала, что ясно выразила свою мысль, но, увидев светящуюся в его глазах решимость, усомнилась в этом.

— За моим подарком ничего не стоит, поверь. Скажи мне одно: тебе нравится ожерелье?

Она неровно выдохнула:

— Да.

Он потянулся рукой к подарочному пакету, но она схватила его за запястье, останавливая.

— Пойми, то, что сейчас происходит между нами, ни к чему не приведет, мы оба знаем это. Я не хочу принимать от тебя подарки. Не хочу нуждаться в них. — Или в тебе, мысленно добавила Кейт. Пожалуйста, я не хочу нуждаться в тебе.

Зак открытой ладонью провел по ее волосам, убирая шаловливые пряди за ухо. Этот жест нес в себе нежность, от которой сердце Кейт заколотилось в груди. Это именно то, чего она боялась. Одним взглядом, одним прикосновением он может разбить ее оборону. Заставить ее желать того, чего она не может иметь. Она не может рисковать, предлагая сердце мужчине, которому оно не нужно. Это может погубить ее.

Кейт открыла рот, чтобы запротестовать, но Зак приложил палец к ее губам.

— Шшш.

Поцелуй был мягким и нежным и еще больше напугал ее. Одинокая слезинка скатилась по щеке. Он поймал ее подушечкой большого пальца.

— Возможно, когда-нибудь твой отец поймет, что он потерял, и пожалеет.

— Но…

— Никаких «но». Я, конечно, не даю гарантий. Для меня это так же ново, как и для тебя. Но в данный момент у меня такое ощущение, что это правильно и хорошо. Давай посмотрим, куда это нас приведет, и не будем упускать удовольствия, пока оно длится.

* * *

Ночью, лежа в объятиях Зака, слушая его ровное дыхание и вдыхая мускусный аромат недавней страсти, Кейт думала о том, что так и не поговорила с ним о Гэле. Но она больше не может позволить себе беспокоиться о сердце Гэла: будет слишком занята, пытаясь защитить свое собственное. Хотя у нее появилось опасение, что уже слишком поздно.

— «Грандж» ваш, молодой человек. — Гарольд Вестчестер положил ручку и встал, чтобы пожать Заку руку. — Такое странное чувство. Одна подпись, и тридцати лет моей жизни как не бывало.

— Вы заключили выгодную сделку, — сказал Зак. Кейт заметила, что он старается не встречаться с Гэлом глазами. — «Грандж» в надежных руках. Мы будем чтить его традиции хорошего обслуживания и искреннего гостеприимства.

— Знаю, — кивнул Гэл. — Несмотря на ваше прошлое, думаю, я могу вам доверять.

Зак поднял брови.

— Мое прошлое?

— Я никогда особенно не жаловал игроков, о чем уже говорил Кейт. — Гэл вздохнул и сел. — И я всегда мечтал, что когда-нибудь смогу передать гостиницу своему сыну.

Зак поерзал на стуле.

— Я не знал, что у вас есть дети, — осторожно произнес он.

Это гораздо тяжелее для него, чем он ожидал, подумала Кейт. Ее сердце болело за него, хотя она и понимала, что это ни к чему. Разве он не понимает, что должен сказать Гэлу правду?

— Вообще-то, нет, — печально улыбнулся старик. — Был однажды один мальчик. Мы с Мэри относились к нему как к сыну. Паренек не смог остаться, но я всегда в душе лелеял надежду, что когда-нибудь он вернется.

Зак напрягся. Кейт протянула руку и накрыла сжатый кулаку него на коленях ладонью. Его глаза метнулись к ней.

Скажи ему, молча умоляла она. К ее удивлению, он перевернул свою руку и сплел их пальцы. Потом посмотрел на Гэла и пробормотал:

— Он вернулся.

К горлу Кейт подкатил ком. Гэл вперил взгляд в лицо Зака.

— Что вы сказали?