– Уже нет, – улыбнулась Селина. – А что?

– А вот тебе есть к чему стремиться! – обратилась к Флоре Полли. – С твоей-то внешностью ты могла бы выйти замуж за принца Гарри или за кого-то не хуже.

Селина так расхохоталась, что Полли испугалась, как бы та не поперхнулась. И еще, подумала Полли, Селина, похоже, очень давно не смеялась от души и ей трудно выбрать момент, когда это уместно.

– Ну ладно, не выходи за шикарного парня, – сказала Селина. – Если, конечно, тебе не хочется стать его нянькой, лечить его от наркомании, никогда не знать, что он чувствует на самом деле, и проклинать себя за ошибку.

Флора с ужасом уставилась на нее.

– Вы серьезно? Они все такие? – спросила заинтригованная Полли.

Ей не приходилось водить знакомство с элитарной публикой.

– Все, – подтвердила Селина. – Все до единого.

Флора прикусила губу:

– Вы шутите?

– Нет, – возразила Селина. – Я бы никогда не стала так шутить.

– Так вы вышли за Тарни, потому что… ну, потому что вы не хотели иметь дело с парнем из высшего общества? – поинтересовалась Керенса, явно на грани истеричного смеха.

– Керенса! – воскликнула Полли. – Серьезно, смотри у меня!

Селина качнула головой.

– Ох, я ведь хотела поговорить о нем… – Она слегка округлила глаза. – Психотерапевт так советовала, а это мне стоило довольно… – Она осеклась.

– Почему бы и нет? – поддержала ее Керенса.

– Он постоянно болтался между этим островом и Лу, – заговорила Селина со слегка мечтательным видом. – Боже, как он был красив! До того как отпустил бороду. Я всегда была против этого. Думаю, он и сделал-то это только для того, чтобы позлить меня.

– Ой, а мне это нравилось, – брякнула Полли, не подумав, и тут же Керенса лягнула ее под столом. – Что? Ой…

Селина же, погрузившись в воспоминания, продолжила:

– Он был великолепен. Все те идиоты, с которыми я встречалась прежде, были настоящими задницами, только и болтали что о Сити, или о спекуляциях нефтью, или о делишках папочки… и тому подобном.

– Пока не получали дозу, – добавила Керенса.

– Точно, – кивнула Селина, закуривая сигарету и помахивая ею.

Полли и Керенса ничего не имели против, но Флора явно пришла в ужас.

– Придется научиться курить, если хочешь заполучить шикарного парня, – сказала Селина. – Родители отправляют их в дорогие школы-пансионы. И они там постоянно курят, чтобы не плакать.

– Пожалуй, мне не стоит выходить за шикарного парня, – пробормотала Флора.

Она оглянулась на Джейдена, не сводившего с нее глаз и тут же энергично помахавшего ей рукой.

– Уверен, сегодня вечером я многое узнал, – заметил Дюбоз.

– А он был настоящим, – проговорила Селина. – Он молчал, когда ему нечего было сказать. Он не старался очаровать… я это ненавижу. Это совершенно лишнее. Как будто это может что-то значить… Обаяние – просто способ этих ублюдков заставить тебя делать то, чего они от тебя хотят. Могли бы точно так же приставить пистолет к твоей голове. Подействовало бы с той же скоростью.

– Знакомо, знакомо, – кивнула Керенса.

Да уж, Рубен и правда был таким несносным и необаятельным, что Полли порой хотелось обойти его вокруг и поискать обаяние за его спиной.

– Он просто говорил все как есть… конечно, поначалу меня это по-настоящему привлекало. Хотя потом мне хотелось убить его каждый раз, когда я пыталась завести разговор о наших взаимоотношениях.

Женщины дружно кивнули.

– И он был просто… он настолько отличался от тех, кого я прежде знала… Такой откровенный. Такой честный.

Полли уставилась в стол, у нее загорелись уши.

– И вот, – снова заговорила Селина, – я все бросила… О боже, мои родители сходили с ума. А я себя чувствовала как одна из тех шестнадцатилетних дурочек, о которых каждое лето пишут в газетах, – они едут отдыхать в Турцию и случайно выходят замуж за официантов. Серьезно, я примерно так и поступила. Моя мачеха… Ну да, у нее дурной характер, но она пробилась наверх, чтобы выйти за моего папу, у которого были кое-какие деньги, и часто твердила: «Ты просто не знаешь, что такое бедность, Селина. Тебе это кажется романтичным, но ни капли романтики нет в том, что у тебя посреди зимы ломается бойлер, а муж где-то далеко в море». И еще она передразнивала говор прибрежных жителей: «А кроме того, знаешь ли, у всех моряков венерические болезни!»

Она замолчала.

– Конечно, хуже всего то, что она была права.

– Насчет венерических заболеваний? – Полли вдруг выпрямилась на стуле.

– Нет, о боже… Вы же его знали. Вы знали, каким он был великолепным парнем. Нет, насчет денег. А это выматывает… Я не могла найти вакансию учительницы. Предлагали работать только горничной в отеле или барменшей. Я, кстати, попробовала и то и другое. – Она покачала головой.

К ним тихо подошел Энди, поставил на стол еще одну бутылку, и Керенса снова наполнила бокалы. Но Селина уже отчасти утратила оживление.

– Вот поэтому… вот поэтому так ужасно было возвращаться в город. Там полно людей, не знавших его. Не знавших, каким он был достойным, и добрым, и честным, – они помнили только меня в чертовых старых трениках и наши постоянные ссоры… После его смерти я пустилась во все тяжкие, но это тоже было ужасно. Я всегда заканчивала тем, что выпивала пару лишних бокалов вина и портила всем вечер.

– Так вы поэтому вернулись сюда?

– Ну да, – мрачно подтвердила Селина. – И еще потому, что я просто не знаю, куда деваться.

Парни начали отплясывать хорнпайп, и Полли сделала вид, что наблюдает за их лихими подскоками и коленцами, а сама прислушивалась к тому, что говорила Селина.

– Давайте лучше сменим тему! – наконец заявила та. – Я не могу без конца изображать безутешную вдову. ПОЖАЛУЙСТА. Я действительно устала.

И они стали болтать о других вещах, осторожно обходя в беседе острые углы. Дюбоз принял основной удар на себя, стараясь рассмешить Селину, и вполне преуспел, а Полли разговаривала с Арчи – тот только что пришел в паб и задержался у их столика.

Арчи пристально посмотрел на Флору, видимо не сразу узнав ее, и затем устало улыбнулся.

– Как она? – тихо спросил он Полли, кивая на Селину.

– Думаю… думаю, есть подвижки в лучшую сторону, – сказала Полли.

А потом присмотрелась к Арчи. Морщины вокруг его глаз стали глубже, и Полли вспомнила, как близки они были с Тарни, они ведь много лет вместе ходили в море. Сколько людей сочувствовали Селине и беспокоились за нее, тогда как Арчи в одиночку старался справиться с утратой! Может быть, поэтому его лицо до сих пор выражало боль. Следы горьких раздумий, подумала Полли, они разбегаются, как круги от камня, брошенного в пруд, и ощущаются во всем.