– Я, – сказала Полли.

– Ну все равно это вряд ли будет громкая статья, которая привлечет внимание многих, так? – упорствовал Малкольм. – Какая-нибудь модная чепуха для пятерки идиотов в Лондоне. Пользы в том никакой.

– Но мы можем выставить эту газету в окне, – предположила Полли. – И люди увидят ее, и остановятся, и зайдут…

Она вдруг размечталась о далеких любителях вкусной еды, о том, как они восторгаются ее хлебом с оливками, умоляют продать секрет ее закваски… Она знала, что у Пойлана, знаменитого парижского пекаря, есть клиенты, которые посылают за его буханочками личный самолет. Конечно, на такую славу можно не рассчитывать. Но как же это здорово, когда про тебя пишут в газете!

– А я думаю, что публикация принесет нам небывалый успех, – храбро заявила она. – Ведь… разве это не отличный маркетинг? А маркетинг очень важен, как вы считаете?

Малкольм фыркнул:

– Да, замечательно. Они могут приезжать и фотографировать все, что захотят. Может, вы даже слегка приведете себя в порядок? Не помешает чуть-чуть помады, а, милая? Возможно, стоит надеть короткую юбочку.

Полли нахмурилась:

– Я не ношу коротких юбок.

– Ну да, – задумчиво произнес Малкольм, быстро окидывая ее взглядом с головы до ног. – Вероятно, это и к лучшему.

Полли молча обслужила следующего покупателя и стиснула кулаки.

– В любом случае договорились, – решил Малкольм, кладя на ее стол пачку грязноватых бумаг.

– О чем договорились? – спросила Полли, со звоном закрывая кассу и оборачиваясь.

– Со следующего понедельника, – сообщил Малкольм, – все будет поставляться централизованно. Одна поставка в неделю. С фабрики, как вы это называете. Вы продаете товар, не забываете о помаде – и мы очень быстро сделаем это местечко доходным. Я еще прихвачу на обратном пути пару этих ваших булочек.

Хакл пытался сообразить, как остановить слезы Полли. Едва ей удавалось справиться с ними, как на нее накатывала новая волна, и она снова захлебывалась плачем.

– И… и та газета… они приедут ко мне… а я буду подавать какие-то идиотские сэндвичи с окороком и ананасами на БЕЛОМ ЛИПКОМ ХЛЕБЕ! И все надо мной посмеются!

– Тише, тише, – успокаивал ее Хакл. – Никто не читает газет.

– Вот только не надо! – Она снова содрогнулась всем телом. – И всего раз в неделю! Как это можно поставлять хлеб РАЗ В НЕДЕЛЮ? На что он будет похож? Да он будет хуже, чем у миссис Мэнс!

– Тише, тише! Ты можешь просто продавать свою контрабанду на сторону, ты ведь так и делала, когда мы познакомились.

– Не могу! – рыдала Полли. – Не могу, потому что тогда у меня не было ипотеки! У меня не было работы! У меня ничего не было, я просто выживала! Но я не могу делать это снова! Я банкрот! Если мы потеряем наш маяк…

Хакл поглаживал ее по спине.

– Мы не потеряем маяк. Я могу в одну минуту найти работу.

– Да, но не такую, чтобы каждый вечер бывать дома, готовить и играть с Нилом! – возразила Полли. – Скорее всего, тебе придется носить галстук и поселиться на материке, так?

Хакл пожал плечами, признавая, что трудности возникнут.

– Вероятно, – кивнул он.

– О боже, да это вообще может быть работа в Америке!

– Нет, – сказал Хакл. – Это будет работа там, где будем мы.

– Но я хочу быть здесь! Я хочу быть здесь, в моей пекарне! Я не могу начать все сначала! Просто не могу!

– Ты справишься, – заявил Хакл, хотя оба понимали, что это невозможно.

– Я не могу! – повторила Полли. – Малкольм и Джанет просто выгонят меня из города. Они так и сделают. Они, пожалуй, потребуют от муниципального совета, чтобы меня закрыли! Они постараются, чтобы я не смогла арендовать другое помещение… Да я и не сумею! Ты можешь представить, чтобы я взяла ссуду на бизнес? Мол, хочу открыть пекарню в городке для восьми сотен жителей, а здесь уже есть две пекарни. И все это происходит на острове. Меня уволят, я стану банкротом, и на мне будет висеть нелепо завышенная ипотека, потому что я живу в дурацком маяке!

– Мне кажется, ты слишком сосредоточиваешься на негативе, – осторожно произнес Хакл.

Нил бросил клевать бумажные полотенца, вразвалочку приблизился и потерся о ногу Полли.

– Покажи мне позитивное, Хакл! Пожалуйста, скажи, что это, и я постараюсь на нем сосредоточиться!

Полли села на пол и закрыла лицо ладонями. Она была воплощением отчаяния, и у Хакла болело за нее сердце; она казалась безутешным ребенком.

– Тише, тише, – сказал он. – Положительное… ну, может быть, есть нечто старомодное в сэндвичах из белого хлеба? Ты можешь это назвать… не знаю… «Матушкина гордость».

Полли не подняла головы.

– Или, может быть, – продолжил Хакл, – ты будешь не против того, чтобы каждое утро вставать ни свет ни заря и каждый день печь, печь…

Полли в ужасе уставилась на него:

– Но я именно этим должна заниматься! Это все, что я хочу делать! Я люблю это!

Хакл обнял ее.

– Мы найдем местечко, чтобы этим заниматься, – сказал он, – земля-то велика.

– Я не хочу уезжать отсюда!

– Не глупи, – нахмурился Хакл. – Мы вместе, мы можем отправиться, куда захотим, – что тут может быть плохого?

– И-ип! – пискнул Нил.

– Ох, ну да, – пробормотал Хакл и сел на пол рядом с ними обоими. Сквозь окна маяка падал золотистый вечерний свет. – Что ж, такую ситуацию вы, англичане, называете пиковой.

На следующее утро, приготовив тесто на день, Полли пошла прогуляться. Ей хотелось размяться, стряхнуть с себя всю эту путаницу и злость; она знала, что прогулка нередко помогает прояснить мысли, это как разглядеть тропку в темном лесу, и надеялась, что так и произойдет сегодня, ведь она полночи ворочалась без сна, чувствуя себя абсолютно беспомощной, до тех пор пока Хакл, которому это изрядно надоело, не повернул ее к себе и не приказал:

– Послушай, прекрати, это же просто глупо. Засыпай немедленно!

И как ни странно, от его слов Полли расслабилась и наконец крепко уснула.

Наступил яркий ветреный день, по небу неслись легкие серые облачка, но дождя ничто не предвещало. Полли никогда не интересовалась прогнозами погоды. На них просто нельзя было полагаться на этом маленьком каменистом клочке суши между Корнуоллом и Францией. Конечно, дальше, на воде, было и холоднее, и ветренее. Однако островитянам часто удавалось избежать сильного дождя, льющего на поля и невысокие холмы Корнуолла; небо над материком могло быть затянуто плотными тучами, а над Полберном сияло солнце, и казалось, что маленький почти-остров вообще не связан с реальным миром.

Полли пошла в сторону берега. Через пару часов начнется прилив и дамбу затопит, поэтому удастся сделать всего один круг, ну, может быть, два, если захочется. Но склон над берегом был довольно крутым, так что она, по крайней мере, разомнет ноги.