– Вероятно, это неплохая идея с вашей стороны приодеть меня, – признала она. – Но разумеется, я возмещу вам расходы.

– И вот для волос, – будничным голосом произнес Жирар, доставая из шкатулки, лежавшей у него на коленях, щетку с серебряной ручкой, расческу и зеркало. Серебряная ручка была великолепно инкрустирована узором, изображающим россыпь роз. Похоже, весь этот набор стоил небольшое состояние.

– Не могу отделаться от впечатления, что вы пытаетесь подкупить меня.

Джеймс удивленно поднял голову. В его темно-синих глазах можно было прочитать эмоции, которые она у него не замечала раньше. Он шумно вздохнул.

– Я пытаюсь хоть как-то загладить свою вину. Я искренне сожалею, что заставил вас столько пережить. Мне хотелось бы найти способ реабилитироваться в ваших глазах.

Шарлотта закусила губу, не зная, что сказать. Не в ее натуре было лгать, поэтому она не могла заявить, что все, дескать, в прошлом. Простить и забыть – все это очень мило звучит, но еще свежи в памяти ее гнев и ненависть. Его близость волновала ее, и это ей не нравилось. Не влияет ли это на ее способность принимать разумные решения? Генерал весьма экспансивно распространялся о каких-то его выдающихся качествах. Может, она видит его совсем не таким, какой он на самом деле?

Она стала разглядывать герцога сквозь опущенные ресницы. Волнистая черная прядь волос спустилась ему на лоб, отчего он показался ей каким-то по-мальчишески уязвимым. Пожалуй, он действительно пытался навести между ними мосты...

Джеймс потер подбородок и обезоруживающе спросил:

– Могу я рассматривать ваше молчание как знак того, что есть возможность заслужить ваше уважение?

– Какая вам разница – одобряю я что-то или не одобряю?

– Имейте в виду, что мы помолвлены и собираемся пожениться.

– Это всего лишь притворство. Вы ведь сами сказали, что все разрешится до окончания сезона.

– Да, но для света мы помолвлены, и я полагаю, что нам обоим хотелось бы быть в добрых отношениях, поскольку мы будем жить вместе, и в нас будут видеть будущую чету.

При мысли о неизбежных балах и загородных прогулках у Шарлотты появилось желание запереться в своей студии и забаррикадировать дверь. Ей было спокойнее и проще наедине с глиной и красками, чем оказаться рядом с любящими позлословить дамами света. Она невольно содрогнулась, подумав о перспективе. В то же время она вспомнила, что именно герцог спас ее от того кошмарного насильника, оказавшегося в ее комнате.

– Дело в том, что мы слишком неудачно начали, – сказала Шарлотта.

– Я был ужасен?

– Да, были.

– Эдаким бесчувственным мерзавцем?

Ее губы непроизвольно дрогнули.

– Скорее, монстром.

Жирар поморщился.

– Я сыграл даже лучше, чем намеревался.

– Знаете, вы были весьма эффектным негодяем. У вас несомненный талант.

Она почувствовала, что у нее запылали щеки. Господи, да уж не флиртует ли она?

– Я не один такой талантливый. Вы определенно способны защитить себя. Вы заставили меня думать, что профессионально обучались этому.

Шарлотта подавила довольную улыбку.

– Это заслуга лейтенанта Фримена. Он блестящий инструктор и великолепно знает дело.

Джеймс заерзал на сиденье и поправил брюки.

– Да, охотно верю.

Шарлотта посмотрела на его колени и перевела взгляд на лицо. Щеки ее вспыхнули румянцем, она тут же отвела взор в сторону.

Джеймс взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

– Не беспокойтесь, Шарлотта, долговременного вреда вы мне не причинили.

Он прижался своими гладкими губами к ее губам; ее глаза широко открылись, по телу побежали мурашки. Его рот был мягкий, он слегка изгибался по краям и идеально подходил к ее губам. Его губы слегка приоткрылись, и язык игриво коснулся ее зубов, породив в ней совершенно удивительные ощущения.

Сердце в ее груди затрепетало, Шарлотта испуганно отстранилась.

– Вас никогда раньше не целовали, Шарлотта?

Она заморгала. Боже милостивый! Майлс Уилмингтон никогда не целовал ее так, и она никогда не была влюблена в этого плута! Она облизнула губы, чтобы прийти в себя, но это лишь снова напомнило ей о том ощущении, которое принесло прикосновение его языка.

– Настоящее прощение приходит только с поцелуем, не правда ли? – спросил он с озорным видом.

– Кто из нас извиняется – вы или я? – сумела произнести она.

– Удовольствие было взаимным, так что пусть будет взаимным и извинение.

Шарлотта поднесла руку к губам.

– Я... я думаю, что мы не должны делать это впредь.

– А почему? Мы попали в такую кашу, и нам следует извлечь все лучшее из неприятной ситуации. – Джеймс провел ладонью по ее щеке, вызвав у нее остановку дыхания. – И потом, мы должны научиться этой роли влюбленных. Для нас вполне естественно демонстрировать нежность друг к другу.

Шарлотта покачала головой, чтобы отвести наваждение.

– Но это всего лишь игра, представление для публики. Мы не должны делать это, когда нам не нужно играть роль. – Ей хотелось бы, чтобы ее сердце не билось с такими перебоями. – Это так...

– Предосудительно?

«Приводит в замешательство» – вот что хотелось ей сказать. Когда Джеймс дотрагивался до нее или даже приближался к ней, в ней все напрягалось, обострялись чувства. Он был опытным мужчиной и, будучи герцогом, вероятно, имел целый гарем любовниц. Она совсем не имела желания увеличивать их список.

– Просто я считаю, что мы не должны этого делать, – твердо заявила она.

– Право, я не монстр, Шарлотта.

– Я не могу представить, чтобы генерал Камсби возносил хвалу монстру, как он это делал недавно, – сказала она, желая уйти от опасной темы.

– По крайней мере на какое-то время мы помолвлены. Вы должны привыкнуть к моим прикосновениям, Шарлотта.

Выпрямившись, она с деловым видом натянула перчатки.

– Не беспокойтесь, ваша светлость. Я буду соблюдать условия сделки.

– Я тоже, – пробормотал тихонько Джеймс. – Несмотря ни на какие вызовы.

Спустя некоторое время, сидя в теплой, пенистой, пахнущей лавандой ванне, Шарлотта внезапно осознала изъян в своем плане. Ее целью было докопаться до истины, узнать, что стоит за действиями Джеймса. Если она начнет ездить по магазинам, посещать балы, вечера и все прочие мероприятия сезона, то скорее всего будет с Джеймсом только на людях, в его делах участия принимать не станет и вряд ли сможет выяснить его тайные цели. Он отправится за своим сокровищем, а ее оставит принимать светское общество в качестве нареченной великого герцога Жирара.