— Нет, — всхлипывали они в два голоса, — все равно у нас в жизни все не так, как мы хотели бы. Мы с детства мечтали стать великими танцовщицами, но у нас высокий рост. Мечтали быть великими певицами, но у нас неважный слух.

— Уверяю вас, — утешала их изрядно выпившая шампанского Марти, — совсем необязательно быть кем-то великим для того, чтобы просто наслаждаться жизнью.

— Необязательно? — удивлялись Кэтлин и Кэролайн.

— Конечно, необязательно, — кивала Марти.

Но постепенно сестры Стоун несколько ободрились советами Марти. У них повысились настроение и самооценка. И они открывали новые и новые бутылки.

А совсем поздно ночью Марти сказала Кэтлин и Кэролайн, что она не может больше пить и ей пора идти в свой номер и забыться сном.

Марти вышла из номера сестер Стоун и действительно отправилась в свой номер. А вот то, как ее занесло в эту ночь на другой конец города в гостиницу, в которой остановился Бенджамин Мортон, не знал никто. Ни силы небесные, ни силы земные.

Марти вошла в номер к Бенджамину и остановилась на пороге. Бенджамин не поверил своим глазам.

Он встал с кровати и пошел навстречу Марти. Она чуть не упала ему на руки.

— Привет, Бенджи, — сказала Марти.

— Марти, ты выпила, — сказал Бенджамин.

— Я вообще не пью, — обиделась Марти.

— Давай я провожу тебя домой.

— Мой дом далеко, Бенджи.

— Я провожу тебя в твою гостиницу.

— Но я не хочу в свою гостиницу.

Марти потянула Бенджамина к кровати. Он пошел следом за ней.

— А чего ты хочешь, Марти?

— Я хочу быть с тобой, Бенджи.

Марти толкнула его, и Бенджамин сел на кровать. А Марти осторожно опустилась перед ним на колени.

Бенджамин смотрел на нее грустно, нежно и с любовью. Он не мог поверить в то, что это все происходит здесь и сейчас.

— Марти, почему ты приходила ко мне по вечерам все эти дни?

— Бенджи, не прикидывайся идиотом, ты же понимаешь, что меня тянет к тебе всю мою жизнь. И я ничего не могу с этим поделать.

— Марти, я же только прикидываюсь идиотом, — вздохнул Бенджамин.

— А на самом деле? — спросила Марти.

— А на самом деле я чувствую все оттенки твоего голоса, твоего настроения, знаю, что снилось тебе сегодня ночью и о чем ты думала с утра.

Бенджамин взял ее лицо в свои ладони. Ее невозможные серые глаза были полны слез.

Марти протянула руку и дотронулась до лица Бенджамина.

— Бенджи, у тебя такие складочки около губ, умереть можно от них. Я понятия не имею, как я без них живу, Бенджи.

Это была рана в самое сердце. Уж чего не ожидал Бенджамин сегодняшним вечером, так это такого признания. Он закрыл глаза на долю мгновения, чтобы прийти в себя.

— Бог мой, Марти, — тихо сказал он, — я даже не подозревал, что значу для тебя гораздо больше, чем я мог бы просто мечтать.

— Ты жизнь моя, Бенджи.

— Марти.

— Ты моя жизнь, Бенджи, а мне приходится жить эту жизнь без тебя. И я так устала без тебя.

— Но почему Марти? Я же не могу без тебя жить.

— Я тоже не могу без тебя, Бенджи.

— Так почему мы не вместе?

— Мы не можем быть вместе.

— Почему?!

— А вдруг ты меня бросишь? Я же умру тогда, Бенджи.

Марти прижалась своим зареванным лицом к его животу. Рубашка Бенджамина пропитывалась ее слезами.

— Что ты такое говоришь, Марти? — Он осторожно гладил ее по голове.

— Я влюбилась в тебя в семнадцать лет, когда приехала к родителям на Рождество. А ты меня в тот год даже не заметил.

— Что ты такое говоришь?..

Бенджамин горел нечеловеческим огнем. Это была мука, не сметь дотронуться до нее, пока она была в таком состоянии.

Но он не имел на нее никакого права, потому что Марти была пьяна. И она никогда бы не произнесла эти слова, если бы не выпила столько, сколько она сегодня выпила.

И Бенджамину оставалось только молиться, чтобы ангелы небесные послали ему откровение, как заставить Марти сказать эти же слова на трезвую голову. Или хотя бы он мог помочь ей вспомнить об этих словах завтра утром.

А Марти тем временем подняла заплаканное лицо, протянула руки и стала расстегивать на Бенджамине рубашку. Он смотрел на нее не отрываясь, грустно, нежно и обреченно.

Он не мог воспользоваться тем, что она плохо понимала, что сейчас вообще происходит. Но и остановить ее он тоже не мог.

— Марти, скажи что-нибудь.

— Что сказать, Бенджи? — Марти продолжала расстегивать пуговицы на его рубашке. — Разве сейчас нужны какие-то слова?

Бенджамин била дрожь, но он все еще держал себя в руках.

— Ты должна мне хоть что-то сейчас сказать, Марти.

— Зачем, Бенджи?

Она расстегнула его рубашку, выправила ее из брюк и осторожно поцеловала его живот.

— Ты много выпила, Марти, я боюсь, что ты ничего не вспомнишь об этом завтра.

— Бенджи, не дури, я даже с тобой поздоровалась, а это большой показатель. — Она оторвалась от его живота и стала подниматься к его лицу.

— Показатель чего, Марти? — спросил шепотом Бенджамин.

— Показатель того, что я вспомню об этом завтра, — сказала Марти, — и ты помни, Бенджи.

— Что помнить, Марти?

— Ты знаешь.

— Все равно скажи.

— Ты знаешь, что я люблю тебя так же, как ты любишь меня.

— Бог мой, Марти...

— А может, еще сильнее.

Он осторожно наклонился к ее лицу.

— Да, еще, — сказала Марти.

— Что, моя хорошая?

— Запомни, Бенджи, — сказала Марти, — самое потрясающее во встрече с женщиной, это несколько секунд перед первым поцелуем.

Бенджамин улыбнулся.

— Запомни эти секунды, Бенджи, — сказала Марти, — другого такого мгновения в твоих отношениях с этой женщиной уже не будет больше никогда.

И она осторожно коснулась его горящих губ своими прохладными губами.

Утром Бенджамин Мортон проснулся гораздо раньше Марти Кейл. Он долго смотрел на нее спящую.

Поправил непослушную прядь волос и нежно-нежно поцеловал в уголок губ. Марти спала сном счастливого ребенка, у которого сбылись все мечты.

А Бенджамин вдруг почувствовал, как он безумно устал в последнее время. Но он улыбнулся и с облегчением вздохнул. Ведь его мечты тоже исполнились. Он осторожно встал с кровати, оделся и вышел из номера.