Геродот, перечисляя ливийские племена, упоминает завекиев, «чьи жены выезжают в своих колесницах на битву», а такой обычай мог быть занесен в Северную Африку из Азии через Сирию.

Небезынтересны в данном случае и филологические изыскания. Мистер Дж. С. Причард, цитируя М. Вентури, пишет, что берберы (народ несомненно азиатского происхождения), населяющие Северный Атлас, называют свой язык амазиг, что переводилось как «благородный язык». Некоторые авторы выводили из этого термина слово амазонка. Но, как бы то ни было, эти североафриканские племена породили множество доблестных воительниц. Когда в 77 году хиджры мусульмане под предводительством Хоссана ибн Анномана захватили Карфаген и имперские войска бежали в Константинополь, перед арабами вдруг появился куда более серьезный враг. Им стала местная царица Дхабба, которую мусульмане звали Кахиной, или «Волшебницей». Собственный народ считал ее святой и чародейкой. Она призвала под свои знамена диких мавров из Мавритании и берберов, обитавших на краю пустыни и среди гор Атласа, также заручилась активной поддержкой цивилизованных обитателей равнинной прибрежной полоски, где находилось много окруженных стенами богатых городов. Одержанные Дхаббой победы заставили Хоссана и его мусульманское войско отступить из Египта. Однако, будучи варварской царицей, она позволила своему патриотизму направиться варварскими путями. Решив, что последователей Магомета манят в ее страну богатые города и прекрасные сады с их плодовыми деревьями, она посоветовала своим воинам разобрать городские стены, обрушить величественные строения, выкорчевать пышные сады, срубить все плодовые деревья. Кочевники пустыни и примитивные жители гор ничего не теряли при этом, и скоро вся страна превратилась в продуваемую ветрами пустошь. Ошибка обошлась дорого: многочисленное и влиятельное население прибрежных районов стало враждебным царице, и когда Хоссан вернулся с новыми войсками, он обнаружил, что рать Дхаббы ослабла, а прибрежное население готово принять его. Невзирая на всю проявленную отвагу, царица потерпела поражение и, отказавшись покориться, была обезглавлена.

Возвращаясь к Верхнему Нилу, мы обнаруживаем свидетельство сэра Джорджа Роулинсона, утверждавшего, что в его дни царь беров (Behrs), обитавших на Белом Ниле, располагал женской гвардией, защищавшей его настолько эффективно, что к персоне владыки не мог приблизиться никто из мужчин за исключением его министров. Впоследствии, когда жизнь этого государя уже приближалась к концу, указанным дамам пришлось удушить его — в качестве знака внимания, чтобы царь не оставил сей мир как любой угне-тенный болезнями и скорбями простой смертный. Однако мы вполне можем предположить, что и гвардия, и жестокий обычай имели более глубокий смысл. Обстоятельства заставляют нас видеть в этом мелком правителе наследника некогда могущественного царя-бога, чьим долгом и высшей привилегией являлась обязанность предложить свою жизнь в качестве жертвы за благо собственного народа. Он мог и сам поторопить свое отправление в неизбежное путешествие, и тогда в его гвардии приходится видеть прежних жриц. Бесспорно, совпадение обряда и его исполнительниц свидетельствует об азиатских корнях. Еще в 1840 год месье д’Арно обнаружил, что короля беров по-прежнему окружает отряд копейщиц.

Примерно в этом регионе отец Альварес собрал сведения о племени амазонок, существенно отличающемся от классического типа. Этот священник сопровождал португальского посланника, пребывавшего при дворе пресвитера Иоанна, императора Абиссинии[15], в 1520–1527 годах, и в своем странным образом прямолинейном повествовании, посвященном всей миссии, он рассказывает о союзных королевствах Дамуте и Горагс, лежавших к юго-западу от земель пресвитера Иоанна. После этого он добавляет: «Говорят, что у противоположной оконечности этих королевств Дамуте и Гораге, на юге от них, расположено то, что можно назвать королевством амазонок; однако это не совсем так, ибо кажется, что, как рассказывали мне, или как вещала или вещает нам книга инфанта Дона Педро, амазонки эти (если только они являются таковыми) имеют своих мужей почти весь год, они всегда пребывают с ними и проводят вместе все свое время. Место короля в этом королевстве занимает королева. Она не замужем и не имеет мужа, что не мешает ей иметь сыновей и дочерей, среди которых одна наследует власть. Говорят, что эти женщины очень воинственны и сражаются верхом на некоторых животных, легких, сильных и быстрых, но похожих на коров, еще они славятся меткой стрельбой из лука; в юном возрасте они лишаются левой груди, чтобы не мешала потом посылать стрелы. Говорят также, что в этой стране амазонок много золота, и оно поступает оттуда в королевство Дамуте и далее в другие области. Говорят, что мужья этих женщин не являются воинами, и жены не позволяют им брать в руки оружие. Утверждают, что из королевства Дамуте вытекает великая река, направляющаяся в другую сторону чем Нил — так каждая из них течет в собственную сторону. Нил в Египет, а другая река — в земли, никому здесь неведомые, считается только, что она направляется в Манисуйго (Manicuigo)». Приведенные здесь подробности указывают на то, что мы имеем дело с матриархальным государством, отличающимся тем, что женщины его, обученные военному делу, не являются амазонками Фемискирского образца, хотя удаление левой груди, бесспорно, свидетельствует об азиатском влиянии. Однако наличие полного общества, как у савроматов гинскократуменов, но с противоположными социальными функциями, не позволяет отнести это государство к тому же самому классу, который описывает греческий миф об этом аномальном обществе, что, вне сомнения, объясняет осторожность формулировок, использованных преподобным хронистом.

Отец Жоао (Jaos) дос Сантос, предшественник Альвареса, посетивший Абиссинию в качестве миссионера в 1506 году, говорит: «По соседству с Дамуте находится провинция, женщины которой настолько привязаны к войне и охоте, что не расстаются с оружием. Когда в окрестностях настает спокойствие, они преднамеренно устраивают ссоры между собой, чтобы проявить свое умение и отвагу и чтобы не претерпеть ущерба от оружия или праздности. Они много более храбры, чем мужчины этой страны, и чтобы не иметь препятствий для правильного пользования правой рукой, привыкли прижигать своим дочерям в юном возрасте соответствующую грудь раскаленным железом, чтобы не допустить ее роста. Большинство женщин более заняты войной, чем своими домашними делами, отчего они редко выходят замуж и ведут жизнь прежних амазонок Фемискиры. Если же случайным образом они вступают в брак и рождают детей, то заботятся о них не дольше, чем нужно, чтобы выкормить их, после чего детей отсылают к отцам для дальнейшего воспитания. Однако главные среди них следуют примеру королевы, живущей в постоянной девственности и считающейся божеством не только среди собственных подданных, но даже у тех владык, чьи земли расположены рядом с ее владениями, которые гордятся своей дружбой с ней и защищают ее от любых нападений. В самом деле, могущество этой монархини могло бы позволить ей стать второй Царицей Савской, чья власть над собственными подданными, как свидетельствует патриарх Бермудес в своей книге о Пресвитере Иоанне, была беспредельной. Тот же самый патриарх утверждает, что прибрежные острова Китая населены амазонками, допускающими в свою среду мужчин только в определенное время — ради сохранения племени».