Звонок Бронса был неожиданным. Хотя бы потому, что вечернее время в Англии считалось такой же неприкосновенной собственностью, как частная, и ни один британец без особой нужды не наберет после восемнадцати ноль-ноль номер коллеги. Чтобы такой звонок состоялся, на кону должны стоять весьма важные вещи. Список их не столь велик: первая – большие деньги, вторая – угроза деловой репутации и третья – мировая война. Пономарев гадал, какая именно из них подвигла Бронса обратиться за помощью к русскому. Но когда Мартин поведал ему о причине своего звонка, то разочарование разлилось на целое море. Свою толстую задницу тот поднял только для того, чтобы убедить его встретиться с каким-то начинающим мексиканским политиком. Причем тот даже не пожелал сообщить о причине своего интереса к нему, тем самым напустив таинственности. Михаилу осталось лишь гадать, в чем состоит истинная причина. Взяв с Пономарева слово, что тот непременно откликнется на просьбу его мексиканского друга, Мартин Бронс расслабленно рассмеялся, как если бы выиграл миллион фунтов стерлингов. У Михаила Степановича отчего-то сложилось ощущение, что так оно и было в действительности.

Едва он положил трубку, как прозвучал очередной звонок.

– Это мистер Пономарев? – услышал он вкрадчивый голос на хорошем английском. Только внимательно вслушавшись, можно было отметить испанский акцент.

– Именно так. Прошу прощения, а с кем имею честь беседовать?

– Это вас беспокоит господин Писрро. Вам не сообщал обо мне господин Бронс?

– Ах, вот оно как, – даже не удивился Михаил Степанович. – Он мне только что звонил. У меня такое ощущение, что вы сидите с ним за одним столом.

– Ха-ха! – раздался натянутый смех. – Видно, вы очень остроумный человек. В действительности мы находимся в противоположных концах города. У вас будет время, чтобы встретиться со мной завтра? Буду вам очень признателен.

– Не возражаю.

– В какой час вам удобно?

– Давайте встретимся где-нибудь около восьми вечера.

– Договорились. Может, вы хотите поужинать? Предлагаю ресторан «Парнас».

– Это излишне. Я просто хотел подышать вечерним воздухом, – отозвался Пономарев.

– Где вы предлагаете встретиться?

– В Гайд-парке. Говорят, в прошлое воскресенье парк облюбовала парочка черных лебедей. Мне не терпится взглянуть на них.

– Вы большой романтик.

– Да, в нашем деле без этого никак нельзя.

– Гайд-парк как раз недалеко от гостиницы, в которой я остановился. Как же мы с вами найдем друг друга?

– Я буду стоять у входа. В правой руке у меня будет газета «Гардиан».

– Кажется, я догадываюсь о ваших политических пристрастиях.

– Возможно.

– Это чем-то напоминает встречу шпионов.

– Шпионов? Мне это подходит! В свое время я не наигрался в «казаков-разбойников».

* * *

Устроившись на лавке близ входа, Михаил Степанович, стиснув газету в руках, принялся внимательно всматриваться в каждого входящего. Почему-то воображение рисовало высокого худощавого мексиканца с черной шевелюрой и горящим взглядом, способным наповал сразить любую красотку. Эдакого мачо мексиканского розлива. И поначалу он даже не обратил внимание на плотного крепыша сорокалетнего возраста, склонного к полноте. Но когда тот, разодрав в широкой улыбке толстенные щеки, издалека поприветствовал его взмахом руки, он понял, что поджидает именного этого человека.

– Я представлял вас несколько иначе, – радушно улыбаясь, произнес крепыш.

Рука у него оказалась теплая и пухлая, как сдобный калач.

– Вот как… И каким же?

– В моем представлении – все русские бородатые.

– Ну да. Конечно. А еще они одеваются в медвежью шкуру и носят за спиной автомат Калашникова, – невесело хмыкнул Пономарев.

– У вас необычное чувство юмора.

– Подобное чувство юмора присуще всем русским. Как мне называть вас?

– Можете просто Альтамирно. Можете по фамилии – Писрро. Это уж как вам будет угодно. А вас?

– Михаил.

Присели на лавку, тотчас скрывшись за разросшимися кустарниками, как если бы отгородились от всего остального света живой зеленой стеной.

– У меня к вам имеется небольшая просьба… Мне сказали, что вы можете мне помочь.

– Готов вас выслушать, – сдержанно отозвался Пономарев.

Чем же таким он может помочь человеку с противоположного конца света, о котором до сегодняшнего дня даже не подозревал?

– Мне известно, что вы пообещали княгине Маргарите Раевской вернуть ее фамильную ценность. Яйцо Фаберже.

Пономарев внимательно посмотрел на собеседника.

– Весьма неожиданное начало. Это она вам сказала?

– Да, – после некоторого раздумья признался Писрро.

– Значит, так оно и есть. Это имеет какое-то отношение к нашей сегодняшней встрече?

– Непосредственное. Она сообщила, что вы как будто бы купили дом, в котором проживала ее семья. Позвольте узнать, когда вы собираетесь принести ей яйцо?

Михаил Пономарев слегка нахмурился. Нагловатый мексиканец нравился ему все меньше. Добродушная внешность была явно обманчивой, за личиной благодушного толстяка прятался человек с железной хваткой. Весьма достойный соперник.

Выжав из себя улыбку, Михаил Степанович ответил:

– Это не только моя тайна. Я не могу назвать вам всех деталей и сложностей с розыском артефакта, но могу сказать одно, что скоро все будет улажено, и я сдержу слово, данное княгине Раевской.

– Дело в другом…

– Если вы хотите перекупить у меня яйцо Фаберже, – перебил Пономарев и развел руками, – то ничем, к сожалению, не могу помочь.

Писрро отрицательно покачал головой:

– Меня не интересует это яйцо, меня интересует изумруд, который был спрятан в тайнике дома. Княгиня мне сказала, что дом, в котором тайник, принадлежит вам. Наверняка вы должны были натолкнуться на этот тайник.

– Признаюсь, я совершенно ничего не знаю об этом изумруде. Этот изумруд имеет какую-то историческую ценность?

– Он принадлежал последнему императору ацтеков, – после некоторого колебания признался Писрро.

– Ах, вот оно что… И вы хотели бы вернуть его на родину. Я так понимаю?

– Вы проницательны. Совершенно верно.

– Мои люди мне передали, что действительно обнаружили тайник, но он оказался пуст! Причем его опустошили буквально перед их приходом.

– У вас есть предположение, кто бы мог взять этот изумруд? За информацию об этом человеке я готов заплатить хорошие деньги.

Михаил Пономарев вяло улыбнулся: