— Это план улуса Хандабай, снятый второго июля тысяча девятьсот одиннадцатого года.

Мужчины, как по команде, подались к столу.

— Подождите! — остановила их девушка и наложила на первый лист того же формата кальку, придавив ее края тем, что попалось под руку, а именно антикварной пепельницей в форме головы лошади (шеф не курил, держал для красоты и гостей), откидным календарем, сотовым телефоном и пудреницей (шеф не пудрился, ее Марина достала из сумочки).

— На кальку я перенесла современный план деревни с нашими отметками границ пожара.

После этого Марина отступила в сторону и взмахнула рукой жестом эстрадного фокусника:

— Вот теперь смотрите!

Мужчины склонились над картой.

— М-да… — протянул Степан Юрьевич.

— Впечатляет, — согласился Федор Барлуков.

— Умница, хорошо поработала! — оторвавшись от плана, сказал шеф девушке.

— Полное совпадение! — резюмировала довольная Марина.

Действительно, отмеченные ими утром границы пожара почти полностью совпали с границами улуса 1911 года.

— Вот тут только, — показал Федор, — сгорел дом за границей улуса.

— Может быть, его построили после того, как сняли план, но до какого-то важного события, — предположил шеф.

— До какого события? — не понял Федор.

— Не знаю. Пока не знаю…

Юрий Беликов ехал на своей «японке» с продавцом магазина «Стройматериалы» в качестве пассажира, когда на его сотовый позвонил начальник отдела по особо важным делам:

— Вы где находитесь?

— Еду по Байкальской, везу свидетеля, фоторобот подозреваемого составить надо, — отрапортовал шефу юрист 1-го класса.

— Очень хорошо. Передайте свидетеля в отдел, им там займутся, а сами срочно поезжайте в поселок Олха!

— Который рядом с Хандабаем?

— Да. Там нужен человек, ориентирующийся в местной обстановке. У вас же в Хандабае отец живет, вы там бываете. Ориентируетесь?

— Постольку поскольку… — Беликов засомневался, что будет там полезен, но вспомнил вдруг об Артеме. — Но у меня там брат, он-то точно ориентируется в обстановке!

— Вот и отлично, привлечете брата, — обрадовался шеф, — тем более все равно некого послать. Нет у нас никого из Хандабая. Новый участковый еще не заступил, да он и не местный, а старый под следствием.

— Куда мне ехать конкретно?

— Трехэтажный особняк… — начал было шеф, но тут же сам себя и оборвал: — Что это я… Въедете в Олху, не ошибетесь. Там теперь столпотворение, должно быть…

Спустя примерно час после того, как двухрублевую монету оставили в золе, немногочисленные сотрудники «ЛИАнЯ» собрались возле видеокамеры.

— Монетка как новая, ничего с ней не случилось, — констатировала Марина Младич.

— Подождите-ка…

Федор Барлуков достал ее из посудины, перевернул, и все увидели, что та сторона, которой монета соприкасалась с золой, заметно потемнела.

— А ведь двухрублевки штампуют из стойкого к коррозии медно-никелевого сплава, — заметил Барлуков. — По какой-то, неизвестной нам причине зола многократно ускоряет коррозию металлов.

— Вероятно, не только металлов, — добавил шеф.

— Давайте положим в золу тряпку! — предложила Младич.

Шеф пожертвовал новым носовым платком. Уголок от него срезали ножницами, поместили в золу и снова включили видеокамеру.

— В совокупности все это очень похоже… — Не договорив, Степан Юрьевич смолк, задумался. — Нет, выводы делать рано… — Шеф с улыбкой повернулся к девушке: — Мариночка, пожалуйста, покопайтесь еще в архивах, может, найдете что-нибудь связанное с улусом Хандабай, причем после июля тысяча девятьсот одиннадцатого года, когда делали съемку… Ну, вы меня понимаете.

— Понимаю, Степан Юрьевич, — улыбнулась девушка в ответ.

99 лет назад. Окрестности улуса Усть-Орда

Привычный сумрак — то ли предрассветный, то ли после-закатный, не понять. Тусклый силуэт ущербного диска луны едва пробивался сквозь небесное марево. Гомбо Хандагуров присел на корточки рядом с раскидистой березой, окруженной густым ивняком у речки Ордушка неподалеку от большого улуса Усть-Орда. В его руках лук с подготовленной стрелой. Гомбо выслеживал добычу у звериной тропы на водопой.

Охотник усмехнулся. Понятие «выслеживать» к ситуации совсем не подходило. Дичь, на которую он охотился, никого на свете не боялась, а потому и не пряталась. Слышно было за версту, как она прет по лесу напролом, походя ломая молодые березки и осинки…

Словно подслушав мысли, неподалеку раздался треск, и вскоре на тропу вышел огромный черный Бык с единственной светлой точкой-звездочкой во лбу. Был он раза в полтора крупнее обычного, да и вел себя не совсем так, как степное животное. Впрочем, это только когда был спокоен, а вот когда начинал злиться, мгновенно терял остатки разума и становился обыкновенным диким зверем, жаждущим растоптать противника, а потом поднять его на мощные, в руку толщиной, длинные и острые рога.

Бык был опасен и красив. Гомбо с восхищением наблюдал, как зверь остановился в десятке шагов от него и, поведя головой, осмотрелся, пофыркивая и втягивая широкими ноздрями воздух.

Вероятно, звериным нюхом он почувствовал близкое присутствие человека, но не придал этому никакого значения, потому что уже через минуту спустился по пологому откосу к реке и, погрузив в воду толстые губы, принялся шумно утолять жажду.

«Пора», — подумал Гомбо и, натянув лук, пустил первую стрелу. Под звон тетивы она вошла в бок зверя. Бык перестал пить, поднял голову и повернул ее в сторону стрелка. В его глазах читалось недоумение: кто посмел?

Вторая стрела вошла точно в левую ноздрю. Бык заревел, разворачиваясь…

Гомбо и не надеялся стрелами убить этакую махину, у него были иные намерения.

Ловко взобравшись на березу, Гомбо сел в развилке метрах в пяти над землей и, не раздумывая, пустил третью стрелу. Та вонзилась в грудь зверя, не произведя ровно никакого действия. Ломая кустарник, дико ревущий Бык приближался к березе.

Гомбо заволновался. Давно пора было бы появиться второму участнику охоты, иначе этот черный монстр попросту сломает дерево, и тогда живым ему не уйти.

Выпустив в Быка очередную стрелу, Гомбо думал, что вообще-то Тигр не его дух-помощник, а заарина, и тот только позволил ему поучаствовать в охоте Гомбо, причем всего однажды в прошлом году. Тогда они легко расправились с серой крысой — душонкой полицейского ротмистра Смирнова, забившего до смерти в иркутской тюрьме ни в чем не повинного брата Гомбо Батлая Хандагурова.