– Да простят меня дамы, речь пойдет об особе легкого поведения. В нашем городе объявилась такая дама и весьма таинственная, о ней ничего неизвестно, кроме того, что выходит она глубокой ночью на улицу в поисках мужчин. И пользуется признанием. У господ тоже.

– Да что ж может привлекать в уличной девке? – была шокирована новостью пожилая дама.

– Тайна, сударыня, тайна, – слегка улыбнулся Неверов. – Как вы изволили выразиться, «уличная девка» недурна собой, хотя ее лица никто не видел, она предпочитает мрак. Умеет обольщать и любить непринужденно, ведет себя так, что вызывает уважение. Да и не с каждым она идет, заметьте, может предпочесть не кошелек, а простого извозчика, и наоборот. Не ее выбирают, а она, и это составляет дополнительную загадку.

– Дожили, – вздохнула пожилая дама, – о кокотках уж в салонах речь ведут.

– Популярность этой женщины столь велика, – продолжил Неверов, – что из-за нее случилась поножовщина. Двое мужчин, один приказчик, второй... неизвестно кто, он скрылся, так вот, они повздорили из-за этой женщины, кому она должна принадлежать. Приказчик был ранен, женщина убежала. А вы говорите, в наш век не может быть соперников. Как видите, соперничество существует и в весьма крайней форме.

Марго заметила: когда Неверов говорил, глаза Вики, следившие за ним, стали влажными, на щеках выступил румянец. Неужели она увлечена им? Похоже, что так. Марго гадала: а есть ли между ними связь? По нему не определишь, он ни разу не посмотрел в сторону Вики.

– Но это люди из податного сословия, – возразила все та же пожилая дама. – А убили дворянина. Не поверю, будто убит он из-за девки.

– Я не говорил, что его убили из-за той женщины, – сказал Неверов. – Полиция, надеюсь, выяснит, за что и кто убил Долгополова.

– Говорят, убийством занимается сам Виссарион Фомич Зыбин, – заговорила еще одна гостья, одетая с изысканным вкусом. – Уж когда он берется за дело, то можно сказать с уверенностью: убийцу найдут в скором времени, а мы получим ответы.

– Господа, не желаете ли послушать новые стихи господина Осина? – сделала вторую попытку отвлечь гостей графиня Шембек.

– Уж лучше стихи слушать, чем россказни о грязной девке, – махнула рукой пожилая дама, которой, по всему было видно, и стихи не по душе.

Поэт занял место Неверова и, завывая на все лады, приступил к чтению наизусть своих сочинений. Марго давно подметила, что поэты не умеют читать стихов, собственно, ее не занимали бездарные вирши, она следила то за Вики, то за Неверовым. Но чтобы ее интереса не заметили, изучала и гостей.

Ее внимание приковала Надин Оболенцева. Она стояла у окна в атласном платье коричного цвета, развернувшись в полуоборот к гостям и сложив руки на животе. Надин одевалась в темные тона, которые оттеняли ее белоснежную кожу и одновременно привлекали к ней. Сколько лет ей – никто не знал, но обликом она молода и красива. Однако красоту ее Марго не назвала бы совершенной, значит – радующей глаз. В Оболенцевой присутствовал отталкивающий признак, когда красота становится пугающей или роковой. Это свободная женщина, и не потому, что вдова – муж по причине преклонного возраста умер, – а потому, что с нею было связано множество скандалов. Любви Оболенцевой добивались многие, она же не считала нужным скрывать связи и презирала толки. Дамы ее сторонились, будто оберегая свои семейства от коварства этой женщины, а ей все нипочем. Собственно, Марго не заострила бы внимания на ней, если б темные глаза Надин не приковались к Неверову. Разумеется, не все время она смотрела на него, часто поворачивалась к окну, но Марго посетила мысль, что и в отражении на стекле она не спускала глаз с Ореста. Одно время ходили слухи, будто у них роман, но внезапно сплетни как возникли, так и пропали. А он... нет, Марго не заметила его интереса к ней, впрочем, к Вики тоже.

Но как прав оказался Зыбин: людям лишь кажется, что они мудры и предусмотрительны – стоит понаблюдать за ними внимательней, как в них открываются потаенные стихии. Во всяком случае, с Галицкой именно так: она увлечена Неверовым, причем довольно сильно. По всем признакам, и Оболенцева не равнодушна к нему, хотя по ней это заметно меньше. А он? Кем увлечен он?

После пятого стихотворения, невообразимо длинного, поэт попросил паузу, он устал (кстати, вспотел, будто занимался тяжелым физическим трудом), рухнул в кресло и затих, словно умер. Чаепитие проходило под звуки рояля и болтовню на неинтересные для Марго темы. Поскольку эта часть вечера являлась свободной, гости разошлись по гостиной мелкими группами. Вспорхнула и Вики, но не примкнула ни к одной из групп, а немного послонялась, исподволь наблюдая за всеми, и, как ей казалось, незаметно выскользнула в одну из дверей, ведущую вглубь дома, но не к выходу. Марго огляделась – Неверова не было. Он-то когда исчез? Все так же, стоя у окна, хмурила изогнутые брови Надин Оболенцева.

Используя приемы Галицкой, Марго очутилась в длинной анфиладе из проходных комнат. Двигаясь бесшумно, она прислушивалась к звукам, гомон из гостиной удалялся... Внезапно впереди раздался шорох, кто-то ахнул, Марго шарахнулась в сторону и спряталась за порталом.

– Вы слышали? – Это был голос Вики.

– Я ничего не слышал, вам всегда что-то чудится.

А это был голос Неверова. Шуршание.

– Довольно, – с затрудненным дыханием шептала Вики. – Нас могут увидеть.

– Вы обещали: как только я улажу...

– Я помню! Обещание сдержу. Завтра...

– С меня довольно ваших обещаний. – Тон его был повелительным. – Сегодня. Сейчас. Попрощайтесь с хозяйкой, мой экипаж у ворот, идите.

Марго не стала испытывать судьбу, ведь если ее застанут за подслушиванием, будет большая неприятность, уж в свете умеют мстить. Она подняла юбки и на цыпочках побежала в гостиную.

Вики пришла через пару минут, вся раскрасневшаяся, а с противоположной стороны, обойдя гостиную, вошел Неверов. Галицкая переговорила с хозяйкой, поцеловала ее в щеку и, не привлекая внимания гостей, исчезла. Неверов намеренно ходил по залу, бросал ничего не значащие фразы то даме, то приятелю, но вот и он попрощался с графиней. Больше не велось любопытных разговоров, через час и Марго уехала домой.

– Софи-я...

Ее щеку и ухо обдало горячим воздухом, а собственное имя, произнесенное с ласкательной интонацией, вернуло ее к реальности.

– Что? – Она повернула голову и ударилась носом о нос Артема.

Забавно. И смешно. София рассмеялась, потирая нос, хотя больно не было – с чего тут взяться боли? Просто само столкновение нелепое, смех получился глупый, смущение откуда-то взялось. Артем и не подумал отстраниться, пришлось Софии упасть спиной на дверцу, ибо еще немного и – ой, что произойдет! Во всяком случае, она испугалась, что между ними возникнет нечто большее, чем... Чем что? Ну, уж никак не дружба. И уместно ли слово «нечто», когда существует конкретность? Но называть вещи своими именами – это признать, что уже так есть. Нет-нет-нет и точка.