– Но…

– Ребята, давайте вы позже поговорите о привычках симпатяги Ларри, ОК? – прервал их спор Красич. – Сейчас мне бы хотелось узнать, что еще произошло, прежде чем я проснулся? Или все-таки пришел в себя? – вполголоса протянул он. – Нет, я четко знаю – я спал. И мне снился странный сон…

– Какой? – насторожился Сикорски, покосившись на замершую в углу вагончика Джулию.

– Боль… Страх… Я летел по коридору, там был свет, яркий и манящий…

– Так всегда бывает, когда человек умирает, я читала, – завороженно прошептала Кэти.

– Замолчи! – цыкнул на нее режиссер. – Продолжай, Джеро.

– Свет был такой теплый, такой ласковый, хотелось добраться до него побыстрее, – Яромир прикрыл глаза и улыбнулся, вспоминая. – Но потом прямо передо мной начали рушиться стены коридора, кирпичи сыпались и сыпались, я пытался разбирать завал, чтобы успеть к свету, но у меня ничего не получалось… Кирпичей становилось все больше, и в конце концов они полностью перекрыли коридор. И стало темно, темно до жути. Сначала было ощущение невозвратной потери, а потом стало все равно.

– А дальше?

– А дальше я услышал твои вопли и проснулся. На кого, кстати, ты там орал?

– На того, вернее, на ту, – Сикорски поднялся и, смущенно улыбаясь, направился к Джулии, – которая и вытащила тебя буквально с того света.

– В смысле? – Яромир с удивлением рассматривал невзрачную девушку, чья внешность относилась к самому распространенному типажу «Пройдет – не заметишь».

Не красавица, не уродина – обычная. Никакая. Худенькая, с тощими бедрышками, с недоразвитой, почти плоской грудью, черты лица в общем-то правильные, но словно размытые. Тонкие светлые волосики коротко стрижены, торчат нелепыми перышками вокруг головы, брови и ресницы на тон темнее, но выразительнее от этого лицо не становилось. Даже большие глаза красивой миндалевидной формы не цепляют душу, уж больно бесцветные они, белесо-голубые.

И этот воробей его спас? Это несуразное в своей широченной майке и ветхих джинсах создание смогло вернуть его к жизни?!

Бред какой-то!

Все это очень четко отразилось на подвижном лице Яромира, и Сикорски понимающе усмехнулся, подводя девушку поближе:

– Да-да, я тоже сначала не верил, что Джулия сможет помочь, но у нас не было выбора – ты был совсем плох. И я уцепился за эту соломинку. Она ведь и на самом деле похожа на соломинку, такая же тонкая! – Он встряхнул большой ладонью худенькое плечо. – Вот, Джеро, познакомься – это Джулия, твоя спасительница! Скажи тете спасибо!

– Какая же это тетя? – улыбнулся Яромир, принимая в ладони костлявую лапку девчушки. – Это очаровательная фея! Благодарю вас, фея!

И он церемонно поцеловал лапку. Странное, незнакомое ощущение заставило сердце вздрогнуть и затрепетать. Любопытно, подобного с ним еще не происходило.

Яромир поднял глаза и внимательно всмотрелся в худенькое личико:

– Джулия, а вы вообще кто? Врач? И откуда вы взялись на съемочной площадке? Я вас раньше не видел.

– Видели, – на ломаном английском тихо произнесла Девушка. – Просто не замечали.

– Джулия из местных, – поторопилась объяснить Кэти. – Она у нас в группе на подхвате, так сказать. Подать, принести, унести, организовать доставку пищи и так далее.

– Так вы румынка?

– Не совсем, – улыбнулась Джулия.

– А кто же? Впрочем, какая разница! – махнул рукой Яромир. – Меня больше интересует другое – если вы не врач, как же вы смогли помочь мне?

– Ты не поверишь! – смущенно почесал затылок Сикорски. – Я и сам не верил до тех пор, пока лично не убедился…

– Не убедился в чем?

– Джулия у нас потомственная ведьма.

– Я не ведьма! – вспыхнула девушка.

– А кто же тогда?

– Я ворожить умею, травы знаю.

– Значит – ведунья. Ведунья-колдунья! – рассмеялся режиссер, обняв Джулию за плечи. – А наколдовать успех нашему фильму сможешь?

– Могу попробовать, – совершенно серьезно ответила девушка.

Все собравшиеся, включая Яромира, облегченно рассмеялись.

Все, кроме Джулии.

Само собой, съемок больше в этот день не было. Сикорски, проигнорировав возмущенные вопли Яромира, решил все-таки обследовать одного из хедлайнеров своего фильма в больнице. Конечно, румынские медики – не совсем то, что нужно, но других, увы, нет.

В любом случае кардиограмму сделать эти коновалы смогут. И анализы взять.

Наверное.

В общем, Яромира затолкали в машину режиссера, жестко зафиксировали ремнем безопасности, чтобы не сбежал по пути, и кавалькада машин двинулась в сторону городка, в котором они все жили. На месте съемок остался лишь один из секьюрити, ведь совсем без надзора вагончики съемочной группы оставлять было нельзя.

Дежурить здесь по ночам охранники не любили, уж очень скучно. Портативный телевизор в этой глуши американские каналы не ловил, показывая жуткую ерунду на непонятном языке, журналов нормальных тоже не было, поэтому оставалось одно.

Нет, не обходить с дозором вагончики на предмет поимки злоумышленника – спать. Потому что после одной из первых ночей, когда у вагончиков был пойман местный парнишка, собиравшийся пошарить у америкосов на предмет забытых мобильников или, если повезет, чего покруче типа нетбука, количество нежеланных визитеров сократилось до нуля.

Парнишку, конечно, не расстреляли на месте и даже не побили (ну, если только слегонца, для профилактики), но вони было! Разборки, обрастая по пути ворохом бумаг и рапортов, уродливым комом докатились практически до Министерства иностранных дел Румынии, после чего начальнику местной полиции была поставлена трехведерная клизма. Ощутив после процедуры необыкновенную легкость во всем организме, полицейский босс развил бурную деятельность и на время пребывания в городке американской съемочной группы упрятал всех неблагонадежных личностей своего околотка под замок. Возмущенные столь неконституционным решением сограждане были вразумлены с помощью главного аргумента полицейских всего мира – резиновой дубинки.

И ночные экскурсии на место съемок прекратились. Однако оставлять имущество без надзора Сикорски не собирался, поэтому каждую ночь один из секьюрити оставался ночевать в лесу. Яромир, обнаружив в местной лавке охранную колотушку, немедленно купил раритетную вещицу и попытался всучить ее начальнику охраны, но угрюмый детина почему-то вовсе не проникся идеей обхода территории в сопровождении клацанья колотушки. Скучный он, одно слово – бывший спецназовец. Ветеран военной кампании «Буря в стакане воды». Или в пустыне? А, без разницы. Ярика всегда смешила привычка штатовцев давать своим военным пакостям пафосные названия. Как дети, честное слово! Правда, пакости у них совсем не детские.