Сополев.

Теперь уже не было смысла скрывать информацию, которой она владела. Нужно просто сказать, что эта деталь в виде маленькой татуировки просто стерлась из памяти. Психолог скажет, что это был защитный механизм мозга. Но когда Белла вновь увидела этот рисунок, её память вернулась… И она скажет, что совершенно забыла, как один из грабителей пригрозил разделаться с ней, если она сообщит что-либо хоть одной живой душе…

Она просто забыла. Такое бывает.

– Черт, нет!

Почему это Алекс? Почему он это сделал с ней?

– Наивная, глупая, безхребетная дура!

Выронив телефон, Белла накрыла лицо руками и снова заплакала. Только теперь это были слезы женской необъятной грусти, когда приходит понимание, что мужчина, заставивший девичье сердце биться, на самом деле – опаснейшее чудовище. Таким самое место в страшных сказках, где храбрые принцы сражаются за любовь и мир, стирая с лица земли их существование.

Наивная и глупая.

Алекс никогда не победит зло.

Он и есть зло.

В его мире никогда не будет спокойно, потому что всякий раз, закрывая глаза, он будет видеть её страх. Мелькнет что-то золотое, почувствуется запах мокрой земли и тогда он поймет, что это то самое короткое платье в блестящих пайетках и грязные следы на дорогом напольном покрытии. Его рука будет сжимать холодную сталь, которой не терпится вонзиться в живую плоть, а чей-то крик заставит её закрывать уши ладонями. Он будет искупать свою вину подарками для детей сирот, оплачивать лечение тяжелобольных, помогать сотне приютов, но никогда не сможет почувствовать себя свободным от съедающей его вины перед ней.

Алекс проснулся. Даже во сне теперь неспокойно. Не было и ночи, чтобы лицо Беллы не являлось ему в некогда черно-белых грезах, лишенных чувств, ощущений и эмоций. Теперь все, что ему приходилось видеть, вынуждало терзаться. Он чувствовал себя монстром, кожей ощущал женский страх и не мог перестать наслаждаться красотой синих глаз. Все имело свои цвета, свою температуру и запахи. Почти каждую ночь Алекс как будто приходил в один и тот же кинотеатр, на один и тот же фильм ужасов. От гадких чувств, что вызывала эта картина, не помогал избавиться ни крепкий кофе, ни холодный душ, даже метание ножей в лесу. Последнее только подливало масло в огонь. Он боролся с желанием признаться во всем, что сделал, чтобы наконец поставить во всей этой продолжительной истории жирную точку. Скажи Алекс, кто он на самом деле и что сделал – Белла не заставит себя долго ждать. Боль, ненависть и чувство справедливости возьмут верх. Возможно, что именно это ему и было нужно для душевного спокойствия.

Глупо было полагать, что вернувшись в город, ему удастся оставить все в прошлом, запереть в сундуке и бросить его на дно себя самого. С каждым приближением, с каждым прикосновением к Белле, эта мнимая уверенность стремительно сходила на твердое «хрен то там». Её сапфиры сияют всякий раз, когда она глядит на него. И это сияние настолько искреннее и ранимое, что его сердце обливалось кровью. Чувство вины всегда требует действий. Оно питается человеческими терзаниями, болью, неспособностью принимать правду, а по итогу, вдоволь наевшись, толкает человека на действия далеко не самые приятные, приговаривая, что совершив их, станет легче.

* * *

Профессиональная выдержка и навыки за столь непродолжительное время действительно взлетели до небес. Алла здорово поработала над своей преемницей, что теперь могла испепелить взглядом всех, кто делал что-то не так или мешал её работе. На секунду Алекс вдруг задумался над поведением Кати в обществе Хо, который всегда обходил Аллу стороной. Если его новая девушка, роман с которой он так старательно опровергает, переняла восемьдесят процентов повадок Аллы, то очень скоро (если этого еще не случилось!) их «тайной» связи придет конец.

– Алекс, я еду на встречу с главным редактором очень серьезного издания, – сообщила Катя, взяв в руки планшет. Она поднялась с кресла и сделала несколько манипуляций на большом экране. – Если на сегодня больше ничего нет, то после встречи я поеду по своим делам.

– Больше ничего.

– Отлично. До завтра, Алекс.

Она удостоила его мимолетным и пустым, как огромный контейнер взглядом, и направилась к двери, продолжая стучать пальцами по экрану.

– Катя?

Девушка обернулась. В её глазах была исключительно рабочая заинтересованность.

– Как у вас дела?

– Мм… Отлично… А у вас?

– В порядке.

Катя сконфуженно улыбнулась и обвела непонимающим взглядом комнату. Её планшет издал звонкий сигнал, но должного интереса не произвел.

– Вам что-то нужно? – поинтересовалась она с улыбкой.

– Возможно. – Алекс чувствовал себя дураком. – Я могу расчитывать на полную конфиденциальность этих нескольких минут?

– О, господи! Нужно кого-то убить? – Алекс никак не отреагировал на её наигранный испуг. Он ожидал прямого ответа. – Да. Абсолютно!

Мужчина молча кивнул. Пока он думал над тем, как начать разговор, Катя вновь опустилась в кресло напротив.

– Что нужно делать, если причинил человеку боль?

Катя несколько раз моргнула.

– Попросить прощения и дать обезболивающее.

– А если знаешь, что ни от того ни от другого пользы никакой не будет?

– Это невозможно знать.

– А вы представьте, что знаете.

– Ну… Если случившееся сильно беспокоит того, кто это сделал, и он испытывает вину, тогда остается одно – надрывать, извините, одно место, чтобы все исправить. А дальше уже дело того, другого человека. Прощать или нет.

– А если знаешь, что он не простит?

– Господи, этого невозможно знать! – на сей раз фыркнула Катя. – Пару лет назад я случайно разбила хрустальную вазу своей бабушки. Я знала, что она для нее очень дорога, памятная вещь и все такое. И мне было так жутко признаваться в этом, что когда каким-то случайным образом все обвинения легли на другую мою бабушку – я как идиотка поддакивала, мол, да, бабуля, кроме тебя никто не мог! Эта стекляшка никогда тебе не нравилась! Меня две недели мучали угрызения совести и, когда уже ломать все во мне начало, я призналась. Они меня слушать не хотели, обе со мной не разговаривали, но я с силой посадила их за один стол и буквально на коленях молила простить меня. Конечно, они дулись, но узнав, что я пережила за эти две недели, какие чувства во мне были, в конце концов, простили меня за ложь и разбитую побрякушку. – Катя замолчала, опустив взгляд на поверхность стола. Несколько секунд она задумчиво постукивала пальцами по планшету, словно наигрывая какую-то мелодию, а потом тихонько добавила: – Нужно просто раскрыться. Мы ведь все люди, живем одними и теми же чувствами, переживаниями, мыслями, целями! У каждого есть шанс.