– Если только это… не слишком личное… – промямлила Каролина. Никакого права знать что-либо у нее не было.

И как спокойно Люси отказалась от мысли узнать поближе няню своей внучки! Как щедро пожилая женщина поделилась подробностями семейной трагедии! Каролина решила признаться Люси Хеллиар, что больше не работает у ее сына…

– Уснула мгновенно. – В комнату вошел Финн, застегивая на ходу манжеты белой накрахмаленной рубашки. Он обнял мать. – Спасибо, что приехала. Если бы не важное дело, я бы не стал тебя беспокоить. Если придется задержаться у Элинор Фарр, я тебя предупрежу. Помнишь, когда еще был жив ее муж Эмброуз, отец помог ей учредить несколько замысловатых трастовых фондов?

– Они были большими друзьями, – вспомнила Люси. – Оставайся, сколько тебе нужно.

– Я только выясню причину ее внезапного беспокойства. – Он взглянул на часы и холодно спросил: – Ты готова, Каролина?

Она кивнула. В горле стоял комок. Финн смотрел на нее так, будто она была ядовитой тварью. Каролина взяла сумку и брезентовый рюкзак, куда уложила все свои вещи.

– Надеюсь, ваша мама скоро поправится, – сказала Люси. – А о Софи не беспокойтесь. Я с удовольствием заменю вас, сколько потребуется. У меня еще достаточно времени, чтобы повидаться с друзьями.

– Похоже, ты не сказала матери, что я тебя прогнал, – холодно заметил Финн, когда они спускались в лифте. – Она думает, что ты вернешься. Какая же ты хитрая!

Замечание вырвалось у Финна непроизвольно. Он, конечно, понимал, как неловко было бы Каролине объяснить ситуацию.

Но ему хотелось выместить на ней зло. Ведь истинную причину своей злости объяснить ей он не мог. Вот и воспользовался подходящим случаем. Не мог же он признаться, что жаждал вытрясти из нее душу за то, что влюбился в нее. И хотя он сам не был ангелом, но не мог полюбить женщину, способную на интрижку с женатым мужчиной.

Каролина бросила на него холодный взгляд. Ее раздражало его злобное поведение. Да, конечно, ей следовало бы объяснить Люси, как обстоят дела. И не надо было любопытничать, что случилось с покойной женой Финна. Но она ведь так ничего и не узнала. Финн и сам не такое уж совершенство!

– Скажи спасибо, что я промолчала, – зло бросила Каролина, не боясь встретиться с ним взглядом, в котором сквозило теперь презрение. – Если бы я сказала твоей матери, что ты меня уволил за непрофессионализм, тогда мне пришлось бы объяснить, почему я унизилась до обмана, чтобы получить эту работу. А ты знал об этом с самого начала и, вполне довольный, молчал, – язвительно добавила она.

Двери лифта раскрылись, и Каролина вышла из него с высоко поднятой головой. Финн ничего не сказал, пока они не сели в машину, которая ждала их у отеля.

– И почему же ты унизилась до обмана, как ты сама призналась? – ровным, холодным как стальное лезвие, тоном спросил он. – Заработать дополнительные средства для пошатнувшегося бизнеса? Или у тебя были более зловещие намерения? Подозреваю, что последнее, поскольку я знаю тебя уже достаточно хорошо.

Финн включил мотор и выехал на дорогу, влившись в поток машин. Каролина пожалела, что не вызвала такси. Но что сделано, то сделано. А вот на его вопрос она даст ответ, который ему совсем не понравится.

– Я хотела заставить тебя страдать за то, что ты сделал с моей сестрой Кейти. Помнишь такую? Кейти Фарр! Вот я и решила пойти к тебе работать, чтобы получить такую возможность. – Каролина отважилась украдкой взглянуть на Финна. Холодное, невозмутимое лицо, с плотно сжатым чувственным ртом. Она перевела взгляд на красный лондонский автобус, позади которого они медленно ехали. – Но оказалось, это была не лучшая моя идея.

– А твоя бабушка всегда гордилась твоей рассудительностью. Послушать ее, так ты прямо суперженщина. Между прочим, она очень упрямая леди и, если вдруг, обнаружит, что ошиблась в тебе, может запросто распсиховаться. Так что давай заключим соглашение – ничего ей не говорить.

– Можно подумать, ты окружен нимбом Святости, – не осталась в долгу Каролина. – Все только и делают, что восхищаются тобой! – Она прямо упивалась обменом колкостей, да еще в такой вежливой форме. И чтобы не разразиться истерическим хохотом, она крепко сжала кулаки, так что ногти впились в нежную кожу ладоней. Однако все это было далеко не смешно.

– Ты, я вижу, считаешь, что я чем-то запятнал свой нимб. – Увидев впереди образовавшуюся пробку, Финн свернул в боковую улочкy. – Может, объяснишь, в чем именно я виноват перед Кейти? Кстати, она реализовала свое намерение стать декоратором-цветоводом?

– Я не знаю, что ты имеешь в виду.

– Значит, нет. А что, Кейти не делится с тобой планами на будущее? Робеет перед выдающейся сестрой?

– Вряд ли. – Каролина вздохнула, вспомнив, как Кейти всегда обращалась к ней со своими проблемами, большими и маленькими – чаще всего с маленькими, реальными или воображаемыми – в основном воображаемыми. Так было до тех пор, пока в ее жизнь не вошел Финн, заставив ее страдать. Оторвав глаза от сравнительно свободной дороги, Финн бросил на Каролину язвительный взгляд.

– Я, кажется, задел больное место? Уж не раскаяние ли означает твой горестный вздох?

– Глупости говоришь, вот что он означает. Не знаю, всегда ли ты так ведешь себя, но в данном случае меня это раздражает. Скажи уж все честно, как есть, Финн.

– Что именно? – В голосе его прозвучало недовольство.

Каролина бросила на него испытующий взгляд. Лицо его по-прежнему было непроницаемым.

– Только со мной Кейти и делится. Бабушку она боится, мама впадает в панику. А мне она все рассказала. Почему хотела утопиться…

Каролина услышала, как Финн резко втянул в себя воздух. Не обращая внимания, она продолжала:

– Она без памяти влюбилась в тебя и верила, что и ты ее любишь. Ты всегда говоришь женщинам, что, кажется, влюблен в них? Считаешь, что так скорее затащишь их в постель? С Кейти этот трюк удался, не правда ли?

Чувствуя, что голос у нее дрожит и Финн может истолковать это по-своему, она убийственно спокойным тоном продолжила свой рассказ:

– Однажды утром она увидела на первой странице газеты твои свадебные фотографии и решила, что ей незачем больше жить. А то, что твоя молодая жена ждала от тебя ребенка, только усилило ее страдания. Вот я и решила отомстить тебе за сестру.

Молчание Финна ее испугало. Если бы он сказал, что все это неправда, что он едва знаком с Кейти и, конечно, не соблазнял ее, Каролина, к своему стыду, ему бы поверила, потому что не хотела считать его настолько порочным.

Как ни любила она сестру, ей приходилось признать, что Кейти имела склонность драматизировать события и вызывающую тревогу привычку замыкаться в своем вымышленном мире.

Поверив Финну, Каролина могла бы свободно признаться в своих к нему чувствах. Но она не хотела этого делать, не хотела любить человека, который откровенно возненавидел ее за то, что она упомянула его жену, чью смерть он все еще оплакивал, осквернила ее память, осмелившись заговорить о ней.