– Зажечь конфорку под чайником, чай – в чайник, молоко – в кувшинчик.

Сидевшая в кухне Лора улыбнулась, слушая, как Солнышко, приготавливая чай, говорит сама с собой. Так было всегда, когда ей требовалось сконцентрироваться на том, что она делала. В заднюю дверь кто-то постучал, и, не дожидаясь ответа, вошел Фредди. Вчера вечером Лора в разговоре с ним сказала, что, если он хочет, может продолжать здесь работать, и заодно предложила приходить пить чай в кухне, а не в зимнем саду в одиночестве, как обычно. После похорон он куда-то отлучился, так что разговор с ним состоялся после его возвращения.

Она сама себе удивилась, пригласив его, но пришла к выводу, что им надо больше общаться, чтобы она чувствовала себя менее неловко.

– Две ложки сахара, пожалуйста, – попросил он, подмигнув Солнышку, которая густо покраснела и стала разглядывать нечто поразившее ее на чайной ложке, которую держала в руке.

Лора бросила на Фредди предостерегающий взгляд. Она все еще с опаской относилась к этому немногословному парню, который так заботливо ухаживал за садом и выполнял много всякой работы, не всегда заметной. Лора практически ничего не знала о его жизни за стенами Падуи: он рассказывал очень мало, а она не спрашивала. Казалось, все, что он хотел знать, – это «что нужно сделать?» и «где печенье?». Видимо, Падуя была тем местом, которое могло хранить секреты.

– Фредди, познакомься, это Солнышко, моя новая подруга и помощница. Солнышко, это Фредди.

Солнышко оторвала взгляд от чайной ложки и попробовала посмотреть Фредди в глаза.

– Привет, Солнышко. Как идут дела?

– Куда идут? Мне девятнадцать, и я солнечный ребенок.

Фредди улыбнулся:

– Мне тридцать пять лет и девять месяцев, и я Козерог.

Солнышко поставила перед Фредди чашку, затем кувшинчик с молоком и сахарницу. Потом – тарелку с печеньем, чайную ложку, вилку; а еще флакон с жидкостью для мытья посуды, коробку с кукурузными хлопьями, взбивалку для яиц. И коробок спичек. Фредди улыбнулся, обнажая идеально белые зубы. Улыбка переросла в низкий, гортанный смех. Как бы то ни было, он прошел Солнышкин тест. Она села сбоку от него.

– Святой Энтони оставил все потерянные вещи Лоре, и теперь нам надо вернуть их подходящим людям. Кроме чашки с блюдцем.

– Правда?

– Да. Хочешь, покажу?

– Не сегодня. Я сейчас допью чай и вымою посуду, а потом меня ждет другая работа. Но когда я приду в следующий раз, у нас будет свидание.

Солнышко готова была улыбнуться. Лора почувствовала себя лишней, как гостья, которая засиделась дольше, чем позволяли приличия.

– Солнышко, Энтони, бесспорно, был очень хорошим человеком, однако святым он не был. – Фредди допил чай. – Хотя мог бы быть. Вы когда-нибудь слышали о святом Энтони из Падуи, покровителе потерянных вещей?

Лора покачала головой.

– Я не шучу. Был такой. Я пять лет в воскресной школе отучился, – добавил он в качестве подтверждения правоты своих слов.

Солнышко победно улыбнулась. Теперь у нее было два друга.

Лора выбрасывала старую жизнь. Работа обещала быть грязной. Она вывалила целую коробку хлама в мусорное ведро и быстро захлопнула крышку, чтобы не дышать поднявшейся пылью. Она уже заканчивала сортировать вещи, которые вывезла из своей квартиры, где жила с Винсом, и многие из которых она даже не достала, когда переехала в Падую. Она решила, что если они не понадобились ей за шесть лет, то вряд ли понадобятся теперь. В местном магазине, торгующем подержанными вещами, были бы рады части «хлама» Лоры, но это подразумевало бы поездку в город, чего ей совсем не хотелось. «Я сейчас слишком занята», – убеждала она себя.

Не успели высохнуть чернила на словах оправдания, как чувство вины размазало их, когда она вспомнила письмо Энтони. «…за стенами Падуи есть мир, который стоит того, чтобы время от времени его посещали». «В следующий раз», – пообещала она себе.

Она провела рукой по запылившемуся лицу, а потом вытерла руку об джинсы. Господи, какой же грязной она была! Пора было принять душ.

– Здравствуйте. Вы тут работаете?

Вопрос задала длинноногая блондинка, которая появилась из-за угла дома. Она была в сильно облегающих джинсах и бледно-розовых замшевых мокасинах, идеально подходивших к замшевой сумке, явно от Гуччи, отделка которой напоминала конские удила, и к кашемировому свитеру. Ошеломленное выражение лица Лоры, очевидно, натолкнуло юную леди на мысль, что она либо иностранка, либо простушка, либо глухая. Она спросила еще раз, произнося слова медленнее и громче.

– Я ищу Фреддо, он за территорией ухаживает, – добавила она.

К счастью, в эту самую секунду Фредди не спеша вышел из сада. В руках он держал деревянный ящик, полный только что выкопанной картошки; его он поставил у ног Лоры.

– Фреддо, дорогой!

Девушка обвила его шею руками и пылко поцеловала в губы.

Фредди мягко высвободился из ее объятий и взял девушку за руку.

– Фелиция, ради всего святого, что ты здесь делаешь?

– Я пришла за любимым парнем, с которым хочу пойти пообедать.

Фредди широко улыбнулся.

– Фелиция, это Лора. Лора, это Фелиция.

– Ну да, понятно, – кивнула Лора, но не стала подавать руку, потому что Фелиция явно не привыкла пожимать руку «прислуге».

Счастливая парочка удалилась, а Лора отнесла картошку в кухню и с грохотом опустила ящик на стол.

– Какое хамство! – Она кипела от злости. – Неужели я выгляжу так, будто здесь работаю?

Поймав свое отражение в зеркале в вестибюле, Лора готова была ответить положительно на этот вопрос. Неряшливые волосы, убранные под запачканный платок, лицо в полосах сажи, бесформенная футболка – она действительно напоминала посудомойку.

– Это ужасно!

Она поднялась на второй этаж, громко топая, и долго мылась под горячим душем, но потом, когда она уже сидела на кровати, ей стало ясно, что вода смогла смыть только грязь – злость никуда не делась. Лору грызла зависть. Ей было стыдно признавать это, но она действительно завидовала. Лора показала язык своему отражению в зеркале, стоявшему на туалетном столике, и глуповато улыбнулась.

– Я тоже могу где-то пообедать, если захочу.

Это была последняя капля. Она пойдет обедать. Энтони хотел, чтобы она выходила из дома, и она пойдет. Сегодня. Сейчас.

«Луна пропала» – так назывался «небрежно-элегантный» бар, где были «предпочтительны вечерние туалеты». Его близкое расположение к церкви Святого Луки предполагало, что в баре нередко можно было стать свидетелем предсвадебных перепалок и послепохоронных утешений. Лора заказала виски с содовой и «маленькие кусочки трески в кляре, посыпанные пряными травами, с вручную нарезанными ломтиками картошки сорта «Король Эдвард» и чуть-чуть взбитым соусом тартар», и села в кабинке у стены, которая была обращена к бару. Бравада покинула ее, как только она вышла из дома, и то, что должно было принести ей удовольствие, превратилось в пытку наподобие визита к врачу или медленного движения в пробке. Лора была рада тому, что приехала достаточно рано и успела занять кабинку и что не забыла взять с собой книгу, за которой можно будет спрятаться, если кто-нибудь попытается с ней заговорить. По пути сюда она внезапно осознала, что Фредди и резвушка Фелиция могут обедать именно в этом баре, но, хотя ее это и ужасало, она была слишком упрямой, чтобы обратиться в бегство. И вот она сидела тут, попивая вино посреди белого дня (просто неслыханно!), и притворялась, что читает книгу, которая ей не была интересна, дожидаясь не очень желанных блюд. И все ради того, чтобы самоутвердиться и не подвести Энтони. Подумать только, она могла бы сейчас чистить дома плиту! Лора криво улыбнулась: это было просто смешно.