К концу первого года большинство школьников прошедших через магию его уроков, могли свободно понимать большинство несложных текстов и вести разговоры на бытовые темы. А спустя уже три года, что Тимур Сергеевич провел здесь, английский стал тайным языком всех детей из близлежащих деревень, деливших одну школу на всех.

Что касается самого Алана, то он явно обладал способностью к языкам. Каждое новое слово он схватывал на лету и уже никогда не забывал. Получалось даже, что по освоению английского он бежал впереди остальных. Именно это, наверное, и сблизило его с Тимуром Сергеевичем, которого иногда, оставаясь после занятий, он мог звать просто Тимуром и считал своим старшим, с которым можно поговорить обо всем, ничего не боясь.

– Мир! – поздоровался по-английски учитель, зайдя в кабинет с толстой скопой книг.

С детьми кроме как на языке далекой страны Англии, Тимур Сергеевич принципиально не желал разговаривать, что категорически не нравилось некоторым учителям, но вполне устраивало самих школьников. Все его вполне понимали, а что не знали – спрашивали, опять же по-английски.

– Разбирайте литературу, – сказал учитель, аккуратно устанавливая шаткую башенку книг на первую парту. – Сегодня после проверки домашки буду приобщать вас к классике.

Ученики стали передавать книги от парты к парте.

– Кто на этот раз? Фицджеральд? Лондон? Хемингуэй? – с интересом спросил Артур – один из одноклассников Алана, не дожидаясь, когда до него таки дойдет книга.

Тимур Сергеевич ответил, лишь когда нетерпеливый ученик прочитал название на обложки, и удивленно вскинул брови:

– Именно! – Тимур Сергеевич явно остался доволен произведенным эффектом. – Произведение о косности, страхе любых перемен и слабом духе…

– А что это за слово? – спросил кто-то.

– Какое? Трусость?

– Нет-нет… – замотал головой ученик. – Вы сказали произведение о ко… кос-но-сти… Как переводится это слово? Что оно означает?

– Открываете словари. Записывайте, кто еще не знает, – продолжал учитель по-английски, перекрывая голосом шелест листов. – «Косность» переводится на русский, как косность. Вот транскрипция. Кто скажет значение слова?

– Это когда человек не воспринимает новое, закоренелость в старых привычках, – ответил тот же ученик, что задал вопрос.

Тимур Сергеевич согласно кивнул, подтверждая правильность объяснения.

– А вы не считаете глупым давать нам Евгения Онегина на английском языке? Нам-то его и по-русски хватает…

– Я именно на такую реакцию и рассчитывал. Но отвечаю на твой вопрос – нет, не считаю. Во-первых «Евгений Онегин» достаточно сложный для понимания текст, что позволит вам повысить свое иноязычное мастерство. А во-вторых, русский текст, переведенный на другой язык, одновременно поможет вам ощутить разницу между родным и новым для вас языком. Самое главное у вас появится куча вопросов, на которые неизменно захочется ответить. А разве суть научения не в поиске истины через ответы ?! – не всерьез высокопарно объяснял он. – Но это потом. Для начала давайте послушаем подготовленные дома выступления.

От последних слов учителя Алан почувствовал, как у него бешено заколотилось сердце, и боль вместе с кровью вновь хлынула в голову.

– И так, пятиминутное выступление нам сегодня должны были подготовить… – Тимур Сергеевич стоя просматривал журнал, опершись руками о парту. – Так, Барагунова Алина и Дзгоев Алан. Готовы?

Алан и сидящая рядом с ним Алина синхронно кивнули.

– Хорошо. Тогда начнем с мужчины… Мужчина, выходи к доске.

Алан медленно встал из-за парты, потными от страха руками сжал листик с придуманным еще позавчера текстом выступления, и пошел, словно на плаху, к учителю под пристальным взглядом одноклассников.

– Да ладно тебе, смелее! Все делая доклады пугаются и сильно переживают. Почти у всех путаются и забываются слова. Поэтому не ссы – прорвемся! – по-свойски старался успокоить друга Тимур Сергеевич. – Ну-ка, класс, поддержите героя! – и захлопал в ладоши, чтобы спустя секунду весь кабинет заполнился дружелюбными аплодисментами и возгласами одобрения. Алану стало легче. Сковавшее его напряжение потихоньку отступало, хотя конечно он не обольщался, прекрасно понимая, что одноклассники не столько верили в его возможности и силы, сколько старались перенять от учителя сердечное ко всем отношение.

– Валяй! – скомандовал учитель, когда Алан добрался-таки до «сцены».

Стараясь не замечать обращенных на него глаз, он уткнулся в лист и начал говорить, робко переминаясь с ноги на ногу:

– Тема, на которую…

– Громче! – потребовал кто-то с галерки.

– Тема, на которую мне требовалось написать доклад-сочинение, честно говоря, даже сейчас остается для меня не до конца понятной: «Жизнь – это дорога». Что это может значить? Или что это должно значить – совсем не ясно. Дорога куда? И откуда?

Может вы, Тимур Сергеевич, дав эту тему, хотели меня заставить поразмыслить о возможностях, изначально заложенных в понятиях «путь» и «дорога». Тогда у вас это совсем не получилось.

С интересом слушавший учитель, внимательно осмотрел класс, чтобы убедиться – дети сидели не шелохнувшись, силясь понять, о чем Алан ведет речь, стараясь догадаться о смысле новых слов и фраз.

– Ты правильно подметил, Алан – заданная тема подразумевала именно возможности. Но ничего страшного, если ты подготовил доклад о чем-то другом. Каждый из вас волен трактовать тему, как ему вздумается.

Алан кивнул и продолжил:

– Когда я размышлял о смысле названия «Жизнь – это дорога», мне почему-то стало очень грустно.

– Грустно? И почему же? – удивился Тимур Сергеевич.

– А вы сами как думаете? Я конечно понимаю, что вы приехали в нашу деревню из большого города, где каждый новый перекресток таит в себе что-то интересное. А я?! Я всю жизнь наблюдаю малюсенький участок асфальта, длиной всего несколько сотен метров. И все… все время, что я здесь живу, мне приходится видеть лишь грязный асфальт, с годами все сильнее покрывающийся червоточинами.

Алан замолчал, переводя дыхание и дожидаясь, когда приступ острой боли минует. Все молчали, не смея прерывать необычно пламенную для тихони речь.

– Вы очень тонко, Тимур Сергеевич, подметили. Жизнь – это дорога . Жить здесь, значит бегать по этому жалкому огрызку пути, дожидаясь неминуемой старости. Вы наверняка с такого ракурса не смотрели на дорогу, а?

Молодой учитель задумавшись стоял, не зная что ответить. Лишь спросил:

– Неужели ты ни разу не выезжал за пределы деревни? Нигде не был?

Мальчик хмыкнул:

– Уезжал. Правда мне годика три было. Мать с отцом в гости к живущей в Ростове сестре ездили. Заодно и меня прихватили.

– Н-да… три года – это рановато.