– Руки убери, – уже знакомым и привычным тоном посоветовала мне девушка. – И если сейчас прозвучит что-то вроде «у меня похлеще обломы случались, и знаешь, что лучше всего помогало?», то я буду очень разочарована.

– Да не собирался вроде подобный текст произносить, – выполнил её просьбу я. – Это теперь такие подкаты в ходу? Мол, и не такое бывало, поехали ко мне, снимем стресс? Мельчает молодое поколение, фантазия на нуле. Или ты просто не очень везучая в личном плане, тебе попадались зануды без куража в крови.

– Я на Запад, к королеве Анне, – не стала продолжать беседу на столь скользкую тему девушка. – Пойду квест сдам. Айда со мной? Ты вроде там тоже много кого знаешь, глядишь, быстрее управлюсь с делами. А потом махнём вместе на сборище лидеров.

– Не-а, – покачал головой я, решив, что если даже Анна ещё и не вернулась, то Вайлериус у Кро точно квест примет, потому и без моей помощи она отлично управится. – У меня другие планы. Ребятам привет передай, и скажи, что я не по своим вопросам мотаюсь, а по общим. Тем более что это чистейшая правда. И это… С «Вербумами» поосторожней будь. Нет, так они вроде люди внятные, но всё же мы с ними пуда соли пока не съели.

– Ладно, – миролюбиво согласилась девушка, неожиданно чмокнула меня в щёку и секундой позже растворилась во вспышке портала.

А следом за ней и я покинул многоцветье Юга, променяв его на монотонную серость скал, окружавших резиденцию Ордена Плачущей Богини.

Сдаётся мне, что когда те, первые рыцари тут, в Леебе, строили цитадель, то они, должно быть, специально всяческую зелень в этих краях извели. Чтобы всякий сюда пришедший понял, что здесь праздника нет и быть не может. Аскеза и угрюмое служение высшей цели – вот основы местного бытия.

Потому, наверное, некоторые рыцари так радуются, увидев Трень-Брень. Эта забавная девчушка при всех своих недостатках являет собой Жизнь во всём её нелепом и прекрасном многообразии, а потому напоминает им, годами сидящим за этими стенами, о том, что есть вокруг и другой мир, с запахами, звуками, чувствами и вкусами.

Впрочем, все эти нюансы меня сейчас мало интересовали. Я прибыл с конкретной задачей, и главным теперь было то, чтобы тот, кто мне нужен, оказался на месте.

– Лэрд Хейген, – латные перчатки постовых, расположенных у входа в цитадель, брякнули о доспехи в том месте, где у всякого порядочного рыцаря бьётся горячее и отважное сердце. – Великому магистру фон Ахенвальду немедленно будет доложено о вашем прибытии.

– Не надо, – остановил я начальника караула. – Я не к нему. Брат Юр здесь? Никуда не отбыл?

– Он в цитадели, – задумавшись на секунду, ответил мне рыцарь. – В самом деле, он несколько дней отсутствовал, но как раз вчера вернулся. Ему доложить о вашем прибытии?

– Лучше провожатого дайте, – попросил я его. – К фон Ахенвальду дорогу я помню, а вот до казначея просто так не дойдёшь. Боюсь, заплутаю в ваших коридорах, пока до его каморки доберусь.

Ну да, каморки. Помещение у брата Юра было скромное донельзя. С его-то влиянием и свободным доступом в казну он мог развернуться так, что ого-го! Но нет – маленькая комнатушка с крохотным окошком, половину которой занимал стол, заваленный бумагами, и пара стульев.

И ведь не напоказ он так существовал, ему на самом деле этого минимума удобств хватало для счастья. Наверное, потому, что для него оно было не в роскоши, а в чём-то другом. Чём-то таком, что лежало вне моего понимания. В том, что иные философы называют «жить ради идеи». Хотя, ради правды, идеи тоже у всех разные бывают. У меня в реале имеется один приятель, он тоже себе во всём отказывает ради неё, родимой. Да что там – ей одной и живёт. Вот только идея эта – купить себе в южных морях остров с местным населением, причём предпочтительнее всего не сильно цивилизованным, а после вести жизнь плантатора шестнадцатого века. Ну, разве что только без физического насилия над туземцами и права «первой ночи». Дикое-то это население дикое, но про суды и защиту прав человека оно всё равно слышало.

И ведь купит. Тем более что цена такого острова на фоне стоимости не самой большой «двушки» в районе Садового кольца выглядит не столь и катастрофичной. А если совсем в центре Москвы, где-нибудь на Манежной или Тверской, так и вовсе смешной.

– Х-хейген, – брат Юр, старательно скрипевший пером по пергаменту, поднял голову, услышав звук открывающейся двери, и, казалось, совершенно не удивился, увидев меня. – Р-рад твоему в-визиту. Только п-подожди минуту, я закончу это п-письмо.

Я примостился на стуле и стал думать, как бы так половчее начать разговор. В смысле – чтобы цена для меня не оказалась слишком высокой. Это с тем же Ахенвальдом удобно, он истинный рыцарь, его на одном уважении к памяти предков можно было бы в эту историю втравить. Мол – прошлое Ордена свято, проклятая ведьма лапает его своими грязными руками, и так далее.

Брат Юр в подобную чушь не верит. Все эти идеалы нельзя потрогать руками, а значит, они не существенны. Он прагматик до мозга костей и прекрасно поймёт, что в данной ситуации мне Орден нужнее, чем я Ордену. А после выставит счёт.

Что? Я говорил о том, что брат Юр работает за идею? Ну да. Но я говорил и о том, что идеи бывают разные. Я не знаю, какая именно из них владеет душой этого человека в невзрачном чёрном балахоне, но она точно не о дружбе всех со всеми и мире во всём мире. Не его это.

– Итак, – брат Юр присыпал пергамент песком, а после свернул его в «трубку». – С чем п-пожаловал?

– С предложением, – так и не придя к определенному решению, ответил я. – Я тут кое-что разузнал… Вы же знаете, я общаюсь с самыми разными существами, и иногда меня заносит в довольно странные места.

– Есть у тебя т-такая слабость, – благодушно подтвердил брат Юр. – Я подобное не од-добряю, но твоя ж-жизнь – это твоя ж-жизнь. И?

– Вам ведь знакомо имя «Ательстан»?

– Ст-тарое имя, – передёрнул плечами казначей. – Сейчас им детей почти не наз-зывают. Архаика. Д-да и мода поменялась. Ч-чушь, конечно, – мода на им-мена. То всех М-марками называют, то Дж-жонами, а то и Аристофанами. Что за имя т-такое – Аристофан?

Оп-па! Зацепило. Мне знаком и этот поток слов, который убаюкивает собеседника, и этот дружелюбный тон, и этот цепкий взгляд. Тот, который тебя уже обмерял, взвесил, оценил и признал достойным для того, чтобы пустить в дело.

Ему интересно, что уже здорово. При своих, ясное дело, не останусь, но, если повезёт, всё же доберусь до цели. Но не это главное. Самое важное – потом, когда все кончится, оттуда живым уйти. Не даёт мне покоя мысль о том, что слишком глубоко я погружусь в неприглядное прошлое Ордена. Настолько глубоко, что статус может поменяться с позиции «друг» на клеймо «нежелательный свидетель».

Не скажу, что сама мысль о смерти меня очень-то пугает, но с учётом специфики квестов и общей сложившейся ситуации никто не скажет, как эта гибель может сказаться на конечном результате. Да и вещей жалко.

А самое главное – мне очень не хочется лишаться поддержки Ордена. Я к ним привык за это время.