Поехала с ним…

Крепилась…

Мужчина молчал, тщательно следя за дорогой. Видимость была почти нулевой. Вика сидела с закрытыми глазами.

Это всё. Конец.

Без машины, без жилья. С минимальным балансом на карте.

И долбаное кольцо нефтяного магната она потеряла… За него ей тоже могут предъявить. Нет, она, конечно, всегда может сказать, что кольцо и есть благодарность за спасение Эли, но у неё язык не повернется.

А потом Савелий, видимо, решив, что у них отлично получается общаться, начал что-то говорить.

И Вика сорвалась. Выкрикнула, что они её достали, и зачем-то начала дергать ручку двери, прекрасно понимая, что сработает автоматическая блокировка при движении.

- Ты чего…

И правда, чего это она?

Вика, перестав дергать ручку, повернулась к мужчине.

- Останови машину.

- Вика, хорош тебе.

Панибратское отношение стало последней каплей.

И Вика крутанула руль, одновременно запуская ногти в ладони бойца Валгарова.

С ней случилась истерика. Организм, находящийся под постоянным прессингом, давлением, рано или поздно сдает. Учитывая, как «весело» ей пришлось последние три месяца, он и сдал.

Савелий не ожидал от неё нападения. Если бы не дождь, он справился с управлением.

Но что-то пошло не так…

Витиеватые матерные выражения, которые использовал молодой мужчина, когда внедорожник слетел с дороги в кювет, ещё долго звучали в ушах Вики.

То, что она едва не спровоцировала аварию, Вику мало беспокоило. В ней что-то надорвалось.

И когда на горизонте еще появился Валгаров – как черт из табакерки, - она сидела и плакала, жалея себя.

Она неудачница. Ничего у неё не получается. Абсолютно.

Её, точно куклу, подхватили на руки и перенесли в другую машину. Вика даже не сопротивлялась. После того, как машина Савелия слетела в кювет, она, дура, зачем-то вылезла. Естественно, поскользнулась на больной ноге. После чего благополучно растянулась посреди грязи и снега.

- Да твою же мать! Пигалица, ты чего?

- Того, - огрызнулась она.

Больше ей ничего не оставалось.

Но когда увидела Булата, вся обида за себя, вся физическая и моральная боль сконцентрировались в эмоциях по отношению к этому мужчине.

Словесно на её заявление он никак не отреагировал. Зато молча подхватил Вику, вытащил из машины и куда-то понес. Сопротивляться она не стала. Наоборот, как-то разом притихла, краем сознания отметив, что нефтянику не пришлось особо напрягаться, удерживая её на руках. Плюс, не стоит забывать про ужасающую погоду.

- Мой дом… Разрушен, - тихо выдохнула она куда-то мужчине в шею.

Во рту смешались слезы с дождем. И ещё было какое-то тепло, непонятно откуда шедшее.

- Из-за этого ты меня ненавидишь?

- И из-за этого тоже.

Вика мерзла. Побывав под дождем, она не могла согреться, подозревала, что в её состоянии больше замешаны психологическая составляющая, чем физиологическая.

В машине Валгарова они молчали. Он не проронил ни слова. Ей же тем более не о чем с ним было разговаривать.

А дождь всё лил…

- Под душ. Горячий. Быстро.

Такое распоряжение она получила, когда оказалась за порогом дома олигарха…

Снова…

Вика не спорила. Если она не согреется, заболеет.

Удивительно было другое – в гостевой спальне она обнаружила одежду своего размера. Интуиция неприятно кольнула в груди, царапнула, оставляя едва заметные следы.

Вика недолго стояла под душем. Смысла с себя грязь, быстро сполоснула волосы. Потом, не суша их, переоделась.

Валгарова она обнаружила в гостиной.

Мужчина пил.

Увидев её, он наполнил второй бокал и протянул ей.

- Пей.

И снова Вика спорить не стала. Хотя врачи ей рекомендовали воздержаться от употребления спиртного. Курс антибиотиков она пропила, ничего криминального не случится.

Вика сделала несколько глотков и прикрыла глаза, чувствуя, как дорогой алкоголь обжигает сначала гортань, потом желудок.

- Булат, что вам от меня надо? – устало спросила она, смотря на мужчину поверх широкого стакана.

Он, в отличие от неё, душа не принимал. Или она ошибалась? Волосы у него тоже были мокрыми. Мог не посушить, это легко объяснялось. Она же не удосужилась.

Но вот мокрый ворот футболки говорил о другом. Вика обвела взглядом комнату и увидела брошенный на диван мокрый джемпер.

Значит, никуда Булат не ходил.

В комнате было тепло плюс работал камин, который она тоже заметила не сразу. Рядом с ним и стоял мужчина.

Булат сделал ещё один глоток и почти ничего не выражающим голосом произнес:

- Ты попала ко мне в руки не в то время, девочка.

Виктория покачала головой.

- Я не попала к вам в руки. Вы себе льстите, Булат.

Мужчина отвернулся от неё и подошел к бару.

- Ты не понимаешь, Вик…

- Мне это и не надо. А ещё… Я не смогу вернуть вам кольцо.

Она не будет говорить, что зашвырнула его черт знает куда. Раз в её дом пришла беда, спишет на неё. Чего уж.

- Не в кольце дело.

Ей показалось, или плечи у мужчины как-то развернулись, стали шире? Вика снова качнула головой. Она слишком пристально рассматривает Валгарова, причем всегда. Она своё внимание объясняла тем, что он представлял для неё угрозу, поэтому и следовало держать его на виду. Сбавлять бдительность не стоит.

Знакомые подняли бы её на смех. Сказали бы, что она идиотка и не видит своего счастья. Даже не так. Что она не осознает всей степени везучести. Радости, что свалилось на неё.

Первое и самое главное. На неё соизволил обратить свой долларовый взор нефтяной олигарх, который, само собой, входит в список Форбс.

Априори уже от одного этого факта она должна радостно подпрыгивать и по щенячьи подвывать, наплевав на собственные чувства и гордость. Ну и что, подумаешь, он её вырубил, пусть и чужими руками. Уже своими – ощупывал. Потом удерживал принудительно в доме, обвиняя черт знает в чем. И под занавес пришел с непонятно каким предложением руки и сердца.

Интересно, чем это Вика, уставшая и в прямом смысле грязная, могла привлечь более, чем избалованного женским вниманием Валгарова?

Глупости всё это.

Не верила она ему.

И не хотела иметь с ним ничего общего.

Общего у них ничего нет и не будет.

- В чем тогда?

Она вела диалог на автомате. Чтобы отвлечься от негативных дум о доме и о машине.

- В моей заинтересованности в тебе, Виктория, - мужчина обернулся.

Если учитывать, какие слова он говорил, его лицо резко диссонировало с ними. Хмурое, напряженное, ничего не выражающее. Ни одну эмоцию.

Если не считать решительность, которая итак была присуща Булату Валгарову.

-