Малочисленность Римского клуба порой дает основание считать его некой элитарной группой, весьма далекой от повседневных земных проблем, которые встают перед рядовыми людьми. Это утверждение совершенно неверно. Напротив, цель Клуба как раз в том и состоит, чтобы добраться до самых корней истинных проблем нашего мира, которые, к несчастью, стали мировыми, а следовательно, и общими проблемами и одинаково касаются нас всех.

Очевидно, что мы не сможем достигнуть этой цели, если будем, как это обычно делают, концентрировать внимание лишь на симптомах и последствиях этих проблем или, скажем, рассматривать только самые непосредственные и неотложные из них, то есть те, которые более всего ощутимы для среднего человека и для всех нас. Подобный прием широко используется в политической игре, но если мы не откажемся от него, то так и будем постоянно выбираться из одного кризиса, чтобы немедленно угодить в другой. Единственный путь избежать этого – увязать друг с другом все наиболее глубокие и опасные проблемы и попробовать понять их истоки – которые зачастую очень далеки от реальности – и уж потом, набравшись смелости, обнажить те причины, которые их вызвали, и подумать, как их устранить во что бы то ни стало.

Римский клуб абсолютно убежден, что судьба всех нас, наших детей и детей наших детей зависит в конечном счете от того, как будет решаться проблематика всего мира в целом, – зависит гораздо в большей степени, чем от того, как мы сможем преодолеть другие, более узкие, хотя и не менее важные и неотложные, проблемы; и мы намерены посвятить себя первым из них, даже рискуя оказаться непопулярными.

Есть кому позаботиться о трудностях и проблемах национального или местного характера – повсюду к их услугам мэры, министры, конгрессмены, парламентарии, сенаторы и даже генералы и многие, многие другие официальные лица, разного рода учреждения, организации, испытанные средства и налаженные механизмы. Но никто, в сущности, не несет и даже не ощущает ответственности за состояние всего мира, и, возможно, в этом одна из причин, почему дела в нем идут все хуже и хуже.

О мире некому позаботиться, и, следовательно, никто не хочет делать для него больше остальных, однако, извлекая преимущества из создавшегося положения, при этом каждый старается превзойти остальных. Целиком вся планета представляет собой, таким образом, типичный пример того, что Гэрретт Хардеп назвал трагедией общественного имущества. Тяжек жребий того, что принадлежит сразу всем: каждый старается попользоваться этим больше или раньше, чем остальные, нимало не заботясь при этом о соблюдении общих интересов.

Ограниченное членство Клуба отвечает и его функциональным критериям. Мы с самого начала боялись создать организацию, внутренние потребности которой будут поглощать слишком много наших и без того ограниченных сил и возможностей. И мы предпочли остаться маленьким, не обремененным бюрократией сообществом. При этом мы отчасти руководствовались еще и тем, что идеям нужен соответствующий «климат», а он диаметрально противоположен условиям, в которых пышным цветом цветет бюрократия. Так определилось призвание Римского клуба – действовать как катализатор.

Вместе с тем по причинам оперативного характера Римский клуб должен был так или иначе обрести реальность. И он был зарегистрирован в кантоне города Женевы как бесприбыльная гражданская ассоциация с самым простейшим из возможных уставов. Это предписывало необходимость иметь Клубу президента. Выбор коллег пал на меня, я же попросил во имя сохранения нашего духа «неорганизации» не проводить никакой церемонии выборов или посвящения меня в эту должность – попросту проигнорировать это требование. Кстати, на наших заседаниях не ведется никаких протокольных записей, так что это мое «неназначение» так и осталось нигде не зарегистрированным фактом. Что у нас действительно есть, так это Исполнительный комитет.

Обычно Римский клуб проводит одно пленарное заседание в год. Остальное время он действует как «незримый колледж», члены его стараются поддерживать между собой постоянные контакты и по мере необходимости встречаются, организуя нечто вроде специальных узких дискуссионных групп. Первые шесть годичных встреч происходили в Вене, Берне, Оттаве, Париже, Токио и Западном Берлине. Седьмая встреча, которую первоначально планировалось провести в 1975 году, произошла годом позже в Алжире. Эти встречи обычно используются для обсуждений наиболее важных вопросов, представляющих всеобщий интерес, и в них нередко принимают участие эксперты по различным мировым проблемам, видные ученые и политические деятели.

Профессор Форрестер подключился к деятельности Римского клуба в июне 1970 года. Мы проводили тогда в Берне годичное заседание, и главной темой наших дискуссий было предложение Озбекхана, вызывавшее у нас— при всей своей заманчивости – множество сомнений. Тут Форрестер сказал, что смог бы в весьма короткий срок разработать и привести в действие модель, имитирующую мировые процессы и вполне соответствующую пожеланиям Клуба. Сначала мы намеревались затронуть слишком много вопросов, однако потом поняли, что невозможно завладеть вниманием публики, говоря сразу чересчур много. Взвесив все «за» и «против», я пришел к заключению, что призыв к регулированию материального роста как необходимой составной части общечеловеческого развития представляет самое подходящее поле боя для первой вылазки Римского клуба.

Убедительный, по сути дела инженерный, подход Форрестера, а также его предыдущие работы давали нам определенные гарантии, что структура и логика задуманной им модели вполне отвечают нашим целям. Заручившись на Бернском заседании нашим предварительным согласием, он немедленно перешел от слов к делу. В невероятно короткий, четырехнедельный, срок Форрестер создал весьма примитивную, но достаточно всеобъемлющую математическую модель, которая могла грубо имитировать развитие мировой ситуации с помощью пяти основных взаимозависимых переменных: населения, капиталовложений, использования невозобновимых ресурсов, загрязнения среды и производства продовольствия.

Форрестер полагал, что системный анализ динамических трендов этих переменных – для которых характерен стремительный, а часто и экспоненциальный рост, – а также их взаимодействия дадут возможность воссоздать и проследить поведение при различных условиях всей системы в целом. Для квантификации значений этих пяти решающих факторов он использовал многие данные из книги «Перед бездной» и некоторых моих статей, посвященных мировым макропроблемам. Выбрав затем допустимые уровни взаимодействия, он исследовал перекрестное взаимное влияние этих процессов друг на друга. Аналитические основы построения модели, предназначенной для имитации мировых процессов, были разработаны в его предыдущих работах, посвященных изучению промышленных и урбанизированных систем, поэтому поистине качественный скачок заключался в том, чтобы перейти от подобных микросистем к глобальной макросистеме. Он дал этой новой методике название «Мировая динамика».

Решающее совещание состоялось в июле 1970 года в Кембридже, в Массачусетсом технологическом институте. Наша рабочая программа была рассчитана на десять дней, и, прибыв в Кембридж, мы узнали, что его математическая мировая модель уже прошла ряд пробных испытаний на машине. Эта модель, которую он назвал «МИР-1», состояла из более чем сорока нелинейных уравнений, описывающих взаимозависимость между выбранными переменными; несколько пробных прогонов на машине позволили проверить согласованность модели и выявить некоторые ошибки и погрешности. Затем он переформулировал модель, превратив ее в «МИР-2», и принялся за ее проверку. Так родилось первое поколение компьютеризованных моделей, предназначенных для исследования долгосрочных трендов мирового развития.