истощение, которое Айрторн, судя по поведению, упорно отказывался признавать.

И тем не менее… Она видела ауру Ренье и после куда меньших затрат энергии. В тот роковой вечер, когда они в последний раз работали вместе, расправа над злыднем, а затем уничтожение "ожившего" утопленника выжали из бывшего напарника все соки, и он едва держался на ногах не только из-за нападения нежити и удара об землю — его магический резерв был полностью опустошен. У Айрторна же аура только побледнела, а молний он выпустил…

— Какой у тебя уровень? — выпалила Линетта.

Давно прошли те времена, в которые силу магов определяли на глаз: сильный или послабее. Когда, двадцать лет назад, столичную Гильдию магов Реонерии возглавили Мартин Викандер (со стороны темных магов) и Зирилл Приуз (со стороны светлых), был проведен не один десяток реформ, в том числе и закон, требующий четкого определения дара у любого одаренного ребенка. "Дабы не упустить и верно воспитать таланты", — гласила официальная версия. "Использовать с юных лет", — ругался в свое время старший Деверо, вынужденный вести свою дочь, первую одаренную в роду за много поколений, в Гильдию магов для определения этого самого уровня.

Линетте было тогда пять, но она до сих пор помнила, как ее привели в какое-то тесное помещение, со всех сторон опутанное защитными заклятиями, а затем сделали надрез на руке и заставили накапать кровью на какую-то древнюю книгу с пожелтевшими от времени страницами. Было больно и страшно, и тогда она толком ничего не поняла. Зато, став старше, смогла с гордостью заявлять окружающим: "У меня седьмой уровень дара". Чтобы это ни значило.

А значило это, как оказалось, многое. Когда, на основании той самой проверки, в семнадцать она пришла поступать в Академию магии, ее приняли туда без лишних вопросов. Более того, на ее курсе оказались лишь три "семерки", у всех остальных уровень дара был ниже. Говорили, что сам глава Приуз — обладатель восьмого уровня, поэтому "семерок" на курсе очень ценили.

Вот и ее после того случая не вышвырнули вон, а направили в Прибрежье… Пожалели…

Вопрос застал Айрторна врасплох. Он перестал играться разряженными кольцами, собрал их в горсть и небрежно сунул в карман брюк.

Повернулся к Лине и вопросительно приподнял брови.

— Девятка. А что?

Она растерянно моргнула.

— Ты так шутишь, да? — спросила на всякий случай.

Темный усмехнулся, глядя на нее с еще большим интересом.

— Вообще-то, нет. — Дернул плечом. Лина все еще смотрела на него в упор, не веря своим ушам. Айрторн закатил глаза и теперь уже по-настоящему рассмеялся. — Да-да, я из тех десяти "счастливчиков", кто считается самыми сильными магами Реонерии.

— Это… — Она не сразу нашла слова. — Это… поразительно.

— Пф-ф, — напарник фыркнул, как будто они обсуждали что-то по-настоящему несущественное.

Но девятый, девятый уровень.

Теперь понятно, почему он не учился в академии. Девяток не обучают с общим потоком, такой высокий уровень требует индивидуального подхода и личного наставника.

Это же все равно, как если бы она была столь же сильна, как глава всех белых магов королевства Приуз.

— Ты же равен по силе лорду Викандеру, — выдохнула Линетта.

— И своей бабке по материнской линии, — весело подмигнул Айрторн. Потом прищурился, всматриваясь в ее лицо. — Так я не понял, это проблема? Если бы ты знала, что я девятка, не стала бы курочить себе руку, мол, сам справится, а?

Кровь резко прилила к щекам, и Лина отвела взгляд. Опять уставилась на заживающую руку. Почему-то сделалось стыдно из-за того, что, знай она правду, вероятнее всего, действительно осталась бы в стороне. Или нет? Кто теперь знает. Но все равно сделалось не по себе.

— Брось. — Айрторн снова беспечно толкнул ее плечом. — Отличное пробное задание получилось. Сработаемся.

В этот момент со стороны улицы послышался шум, собравшиеся зеваки загомонили, а потом резко, как по команде, замолчали, пропуская к калитке движущуюся по дороге процессию.

Линетта поспешно вскочила на ноги.

— Зачем столько? — пробормотала она, вглядываясь поверх забора на прибывших.

Никого из отряда целителей, ожидаемо, не прислали, зато явились сам Ризаль, Лукреция, Ренье, Рой и Шорнис, да еще и трое стражников в полной амуниции.

Айрторн, все еще сидящий на ступеньке и явно не собирающийся встречать "дорогих гостей" по правилам этикета, дернул плечом в разорванной рубашке.

— Ну, ты же написала, что в доме три трупа. Вот и набежали.

Лина едва не потеряла дар речи от изумления.

— Что-о? Я такого не писала.

— Я дописал, — невинно улыбнулся напарник.

Верно, она же давала ему подержать конверт, пока убирала пишущие принадлежности обратно в карман. Когда только успел?

— Ну знаешь… — начала было Линетта и прервалась. С опаской посмотрела на дом, на крыльце которого она только что преспокойно восседала. — Три трупа, говоришь? — прошептала вмиг осевшим голосом.

— Угу, — на сей раз без улыбок подтвердил черный маг. — И собака. На заднем дворе.

ГЛАВА 18

— А правду говорят, что ты опять вмешалась в работу черного?

Линетта на мгновение сжала зубы и глубоко вдохнула; только потом ответила:

— Правда.

Коллега хмыкнул и вернулся к прерванному им же самим занятию — исцелению.

Сразу же после возвращения в здание гильдии, Рой, по приказу Ризаля, увел Лину в один из пустующих на данный момент кабинетов, чтобы заняться ее рукой. Айрторна подлатал Шорнис прямо на месте — в то время как остальная компания исследовала полуразрушенный дом, стража составляла протокол, а темные маги проверяли, все ли души погибших упокоились.

Трое… Мужчина, женщина и ребенок…

Линетта зажмурилась, вспомнив, как выносили на носилках крохотное тельце, накрытое простыней…

И собака. Напарник не ошибся и тут: пса выпили досуха, как и его хозяев.

— Доиграешься, — прокомментировал светлый коллега и снова принялся водить руками над ее полузажившей к этому времени конечностью.

Четвертый уровень — не седьмой. Это Лина умела исцелять одним прикосновением, причем не обязательно к больному месту, а иногда и вовсе не касаясь и лишь приближая ладонь. Рой же долго настраивался, затем направлял энергию непосредственно на площадь ранения и восстанавливал кожу — медленно, слой за слоем. За ту четверть часа, что они провели за закрытыми дверями, Линетте уже несколько раз хотелось вырвать свою руку, отбежать в сторону и… снова разодрать ее до крови, только на этот раз собственными ногтями — зуд во время такого неспешного исцеления был просто невыносимым.

Лина снова набрала в легкие побольше воздуха, борясь с желанием почесаться и пытаясь справиться с раздражением из-за расспросов коллеги одновременно.

— Кто говорит? — спросила затем. Зря старалась: показать вежливый