– Мак! – громыхнуло сзади как выстрел.

МакКлюр повернулся – и увидел МакДональда. И принца, который стоял у клетки с детьми и которого Мак ненавязчиво придерживал, чтобы тот не совершил еще большую глупость.

Майор в мгновение ока оказался рядом.

– Пойдемте, капрал. Нечего здесь торчать.

– Сэр, что это такое? – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, спросил принц.

– Ничего. Пойдемте.

– МакКлюр, я не сдвинусь с места, пока вы мне не объясните, что именно здесь происходит.

Блестящие бусинки глаз затравленно смотрели на собиравшихся около клетки взрослых, грязные, иногда в нарывах руки вцепились в ржавый металл прутьев. Чуть дальше была еще одна клетка. И еще…

А еще больше был огороженный высоким забором участок рынка, и там были видны покупатели. И товар. Товар находился в таких же клетках или прикованный к столбам наручниками.

– Капрал, это дети. Вы что, детей не видели?

– Что здесь делают эти дети, МакКлюр?

Твою мать!

– Это местная традиция. Если в семье нечего есть, продают одного из детей. Здесь в семьях очень много детей, по пять-семь человек, а то и больше.

– Здесь торгуют детьми? На земле Британской Короны торгуют детьми?!

МакКлюр затравленно огляделся, вокруг уже собирался народ. Здесь вообще очень быстро собирался народ: ограбили, убили – через несколько минут на месте не протолкнуться от зевак. Принц сейчас в таком состоянии, что может ляпнуть любую глупость, а местные это не оценят.

– Капрал, я хочу, чтобы вы взяли себя в руки и следовали за мной!

Подскочил торговец – низенький, бородатый, в каком-то халате. МакКлюр раздраженно начал выговаривать ему на его родном языке, торговец почтительно кивал. Он был виноват и сознавал свою вину. За место на рынке надо платить, для торговли людьми отведен специальный сектор рынка, огороженный, – и там плата за место очень велика. Этот плут, видимо, попытался сэкономить, и сейчас экономия выходила ему боком. По рыночным законам за попытку обмана администрации рынка полагалось наказание кнутом.

– МакКлюр, я хочу…

– Смирно!!!

Автоматически принц принял стойку смирно, это было вбито в подкорку в училище. Там учат сначала выполнять – потом думать.

– Капрал, по прибытии в базовый лагерь получите взыскание! За мной! МакДональд, конвоируйте его! Пошли!

В толпе удовлетворенно зашушукались, видеть, как британец получает наказание, для многих было забавно и приятно.

МакДональд просто обхватил своей ручищей протестующего принца, порывавшегося достать бумажник (хорошо, что в пылу не ляпнул лишнего!), и вывел его из толпы. Украдкой кто-то бросил в широкую шотландскую спину камень, но Энди даже не почувствовал этого…

Когда объявили отбой, принц пропал. Всполошившийся майор нашел его на крыше терминала – туда обычно выскакивали покурить и позагорать, если выпадала такая возможность. Принц стоял у самого парапета и смотрел в звездное, поразительно яркое небо. Здесь, в высокогорье, звезды были на удивление яркими и большими – в метрополии таких не увидишь.

Заслышав едва заметный шорох осторожных шагов, принц не обернулся.

– Это были дети, МакКлюр, – проронил он.

– Да, сэр… – не нашел лучшего ответа майор.

– Их надо было выкупить.

– Всех не выкупишь, сэр. Вас бы разорвали на части – и нас тоже.

– Это были дети, МакКлюр. В двадцать первом веке на земле Британской Короны торгуют детьми, как скотом.

– Сэр, есть вещи, которые не исправишь.

Принц повернулся, его глаза горели ненавистью.

– Не исправишь? Не исправишь, МакКлюр? Кто-нибудь попытался исправить, хоть один человек? Или просто все считают, что достаточно высокого забора?

– Сэр, здесь так живут. Это дети местных.

– Не врите, МакКлюр. У одного из них были голубые глаза, я запомнил. Это тоже ребенок местных?

А чтоб тебя…

– Сэр…

– Говорите, майор, говорите. Надеюсь, у вас хватит чести не врать принцу Короны.

– Сэр, возможно, это был русский ребенок. Иногда такое бывает. Местные не осмеливаются похищать британских детей, они знают, что будет, если кто-то нарушит договоренность. За одного покарают всех.

– Договоренность?! Британская Корона договаривается с торговцами детьми? Чиновники Британской Короны договариваются с работорговцами? Я об этом не знал…

– Сэр…

– Уйдите, МакКлюр. Оставьте меня. Я должен подумать.

Как и во многих североамериканских семьях, в семье лейтенанта полиции Мантино было три автомобиля – пусть все три и подержанные. Сам глава семейства ездил на «Краун Вике» – «Форд Краун Виктория», рабочая лошадка таксистов и полицейских. Миссис Мантино водила фургончик «Крайслер», и еще у них был большой, черный, повидавший виды «Шевроле Субурбан». Его купили на распродаже федерального имущества и переделали так, чтобы таскать прицеп с лодкой или мобильным домом. Лодка у лейтенанта была, он любил и охотиться, и рыбачить, а вот дома-прицепа не было – такой дом в случае чего можно было взять напрокат, чтобы отправиться куда-нибудь в путешествие. А сегодня лейтенант оставил дома «Форд», отцепил прицеп от «Шевроле» и выехал на нем. Когда завелся огромный V8, скрытый под капотом «Шевроле», лейтенант недовольно поморщился. Бензина эта зверюга жрала море, и компенсировать горючее ему никто не станет, поскольку он выехал не на служебной машине. Но в ситуации, когда за ним слежка, – плевать на бензин. Зато в такой машине в транспортном потоке чувствуешь себя намного увереннее, чем на дорожном крейсере от Форда, а если что – можно пойти и на таран, благо машина с таранным бампером. Лейтенант и сам не знал, что он будет делать, – возможно, он прижмет этих козлов, что следят за ним на дороге, и задаст им парочку неприятных вопросов. А возможно, и нет – как пойдет. Как бы то ни было, сегодня лейтенант вооружился до зубов. В поясной кобуре лежал служебный «Кольт-1911» правительственной модели, в наплечной кобуре – лейтенант ее почти никогда не надевал – скрывался австро-венгерский восемнадцатизарядный «Штейр-ГБ». В самом «Шевроле» в тайнике в водительской двери, который оборудовал он сам, ждала своего часа короткая «Итака-37» с пистолетной рукояткой, оставшаяся от отца.

Возможно, все это ему сегодня пригодится…

Лейтенант жил в пригороде – небогато, но банку за свой дом он уже все выплатил. Выехав из своего района, он поехал по кольцевой – сегодня ему нужно было съездить к отцу, а жил тот намного севернее, почти на самой границе с Канадой. Грегори Мантино, выйдя в отставку, не ушел из полиции. Он стал шерифом маленького приграничного городка, доказывая тем самым, что «усилителем закона» можно работать, даже если тебе под семьдесят.