— Если бы ты не схватывал все на лету, мы бы с тобой сейчас не разговаривали, — согласился сэр Джуффин. — И время для тебя у меня, безусловно, найдется. Гораздо больше, чем полчаса в день, будь спокоен. Но не сейчас, а позже, когда ты научишься азам. Которым тебя может обучить только сэр Шурф. Именно потому, что вы оба так удачно невзлюбили друг друга с первого взгляда. Это только кажется препятствием, а на самом деле будет огромным подспорьем. Ты, конечно, не согласен?

Я упрямо помотал головой. Решил — буду стоять на своем, и точка.

— Ну вот смотри, — теперь мой кошмарный начальник говорил почти ласково. — Сэр Шурф, как бы ты к нему ни относился, безупречнейший из людей. Собственно, именно поэтому он тебе так не нравится. Чужое совершенство любого нормального человека доводит до белого каления. Он, в отличие от тебя, прекрасно понимает, что испытывать личную неприязнь к кому бы то ни было — это проявление слабости духа. И поэтому будет обращаться с тобой настолько любезно, сдержанно и терпеливо, насколько это вообще возможно. И сделает для тебя много больше, чем для самого близкого друга. И при этом ни секунды отпущенного на учебу времени не потратит на пустые разговоры, как это обычно бывает с людьми, испытывающими взаимную симпатию. С другой стороны, ты сам непременно захочешь доказать этому неприятному человеку, что ты невероятно крут — ловишь все на лету, успеваешь в три раза больше, чем требуется, не боишься ничего на свете и, следовательно, буквально в ближайшие дни превзойдешь своего учителя по всем статьям. И вот тогда-то с наслаждением плюнешь на его надменную макушку с заоблачной высоты своего могущества. Хочешь сказать, не так?

Я очень хотел с ним не согласиться. Но логика, здравый смысл и жизненный опыт объединились против своего господина и повелителя. Они хором твердили, что сэр Джуффин Халли совершенно прав. А спорить с этими троими одновременно не только трудно, но и донельзя глупо.

— То есть лучшего учителя для тебя просто не найти, — заключил сэр Джуффин. — И ты вот еще о чем подумай. Неужели сэр Шурф Лонли-Локли настолько значительная персона, чтобы отказаться из-за него ни много ни мало как от смысла жизни? Потому что магия — это и есть смысл твоей жизни. Ты и сам это знаешь, только сформулировать пока не успел. Но в таком деле я всегда рад помочь.

— Да, наверное, — пробормотал я. И твердо добавил: — Он не настолько значительная персона, вы совершенно правы. Ладно, пусть учит. Я ему покажу.

— Вот и я о чем, — миролюбиво согласился сэр Джуффин. — А теперь пошли пообедаем, пока твой учитель невесть где шляется.

— Не забудьте купить мне пирожных, — неожиданно подал голос буривух. До сих пор он мирно дремал на спинке пустующего кресла, ну или мне только казалось, что дремал.

— Когда это я забывал? — возмутился шеф.

— В девятый день пятьдесят девятого года эпохи Кодекса, — ответил Куруш. — Впрочем, не стану вас упрекать, на моей памяти это был самый тяжелый день для Тайного Сыска.

— Ну сегодня-то у нас никого не убили, — заметил сэр Джуффин. — Значит, тебе и беспокоиться не о чем.

Я не стал спрашивать, кого убили в девятый день пятьдесят девятого года. Но информацию к сведению принял. Оказывается, и такое случается.

Обед в «Обжоре Бунбе» был великолепен. Кроме разве что десерта, одновременно с которым возле нашего стола появился сэр Шурф Лонли-Локли. Не то чтобы вид его старомодного белого балахона вот так сразу лишил меня аппетита, просто сэр Джуффин очень быстро, буквально в двух словах, объяснил своей штатной Истине, чем она теперь будет заниматься в свободное от истребления мирных граждан время. Лонли-Локли кивнул и сказал:

— Пойдемте, сэр Мелифаро, у меня как раз есть два часа с четвертью.

По выражению его лица мне сразу стало ясно — о том, чтобы потратить эту самую четверть на завершение обеда, и речи быть не может. Пришлось оставить почти нетронутый десерт начальнику. Я бы не удивился, узнав, что все было затеяно именно ради этого. Такого пройдоху, как сэр Джуффин Халли, еще поискать.

Так или иначе, но три минуты спустя — ровно столько времени у нас отняла дорога к Дому у Моста — мне стало не до десерта. А уже через дюжину секунд после того, как за нами закрылась дверь кабинета Лонли-Локли, я перестал обращать внимание на его равнодушную физиономию и даже на старомодный покрой его лоохи. Этот отвратительный тип рассказывал и показывал настолько интересные вещи, что все остальное утратило значение.

А когда я обнаружил, что у меня все получается, зачастую с первой попытки, я и думать забыл о том, как он на меня смотрит. Даже соблазнительно описанная сэром Джуффином высокая цель — плюнуть на макушку учителя с высоты обретенного могущества — уже к вечеру перестала маячить перед моим внутренним взором. Когда занимаешься своим делом, не до ерунды. Поэтому о нашей с сэром Лонли-Локли якобы взаимной антипатии я вспоминаю только в редкие минуты досуга; впрочем, я уже давно не верю, будто он ее действительно когда-то испытывал, а попытки сделать вид, будто неприязнь ощущаю я сам, в последнее время развлекают меня все меньше и меньше.

Словом, учиться азам Очевидной магии было невероятно интересно. Рассказывать же об этом даже скучнее, чем про учебу в Высокой Школе, поскольку, в отличие от моих профессоров, сэр Лонли-Локли глупостей никогда не говорил и, увы, не делал, даже нетрезвым на занятия ни разу не пришел — глупо было на это рассчитывать. Поэтому не стану отчитываться вам о долгих часах, проведенных сперва в кабинете Шурфа, а потом, когда мы приступили к более-менее серьезным вещам, — в глубоких подвалах под Хуроном, надежно защищающим Мир от разрушительного действия колдовства. Как я понимаю, именно эти полезные подвалы перешли во владения Тайного Сыска в результате моей судьбоносной попойки с Бугаги Удубаном.

Что касается самого Бугаги, его жизнь, как ни удивительно, тоже изменилась к лучшему. Кое-как очухавшись от грез, навеянных ароматом цветущей фаумхайны, он даже слушать не стал вопли разъяренного родителя. Объявил, что завтра же уезжает в Куманский Халифат — с отцовским благословением или без такового, это уж как получится. Не знаю, как они пришли к согласию, но дело кончилось тем, что Бугаги получил место в одной из отцовских контор в Кумоне[13], а новым послушником Ордена Семилистника стал его братишка. Теперь-то он уже Младший Магистр Семилистника — не то чтобы такой уж выдающийся колдун, но по сравнению с Бугаги практически гений. Вон даже наш сэр Шурф его из Ордена не выпер, когда вступил в должность Великого Магистра, а чистку рядов он им тогда устроил знатную, убийца он и есть убийца, хоть три парадные магистерские мантии на него напяль.

Поначалу я отрабатывал уроки и непристойно щедрое даже после вычетов в пользу Гоппы Талабуна жалованье ночными дежурствами, — сэр Макс, помню, долго верил, будто место в Тайном Сыске досталось ему исключительно по причине его пристрастия к ночному образу жизни; на самом деле у нас все с этого начинали, даже леди Меламори, великий мастер великого преследования всего, что движется, после того как поступила на службу, первые полгода только и делала, что училась спать сидя в кресле да смотреть в рот сэру Джуффину. Ночью, вопреки общепринятым представлениям, будто это самое подходящее время для торжества темных сил, все-таки гораздо спокойнее, чем днем, к тому же, если какой-нибудь злодей все-таки вылезет из-под одеяла и, отчаянно зевая, отправится на подвиги, всегда можно послать зов дрыхнущему начальству. Оно это не то чтобы поощряет, но принимает как неизбежное зло.