Я не понял, что случилось и о чем он меня просит, но с готовностью покинул мягкое кресло и подошел к распахнутой двери. Моим глазам открылось приятнейшее зрелище — пол в коридоре был густо усыпан деньгами.

— Это и есть моя коллекция, — вздохнул сэр Хамбара Гаттон. — Сбежались на зов своего господина. Не надо было открывать шкатулку в доме, эк я оплошал!

— То есть это кельди? — спросил я, с неприязнью разглядывая монетки. — А как это они так рассыпались?

— Не рассыпались, а прикатились. Давайте их собирать, попутно я вам все объясню.

— Монета, которая лежит в шкатулке, — уникальный экземпляр, известный среди коллекционеров под названием Король кельдей, — говорил он, пока мы ползали по полу. — Не знаю, нарочно ее создали такой или спьяну что-то перепутали, факт, что эта монета как бы главенствует над всеми остальными эльфийскими деньгами. Вы сами слышали, какой громкий свист она издает — добровольно и без принуждения, никаких заклинаний читать не надо. На этот свист, как видите, тут же сбегаются все кельди, оказавшиеся поблизости, как их ни запирай — для эльфийских денег нет преград, сквозь любые стены просочатся… Ну вот, вроде все собрали. Сейчас мы с вами отнесем их на место, а шкатулку открывать больше не станем. Возьмете ее с собой. Только умоляю, не потеряйте. Я ни в чем не могу отказать Джуффину, но вся моя натура коллекционера противится его, безусловно, практичной и полезной идее…

— То есть вы готовы одолжить мне эту волшебную монетку? — Я ушам своим не верил. — Я положу ее в карман и пойду по городу, а все остальное кельди сделают сами — в смысле, сбегутся на ее свист? Вот это да! Я спасен!

— На полдюжины дней, не больше, — вздохнул сэр Хамбара Гаттон. — А если сможете вернуть монету раньше, моя благодарность не будет иметь границ. Вы не представляете, что значит быть коллекционером. Признаться, сам я думаю, что это разновидность помешательства — совершенно безопасного для окружающих, но довольно мучительного для самого страдальца. Впрочем, свои радости у нас тоже есть. А запаха безумия, напротив, нет — и хвала Магистрам.

Я не мог понять, подшучивает он над собой или всерьез жалуется, но на всякий случай изобразил на лице сочувствие. Иногда лучше прослыть человеком без чувства юмора, чем проявить душевную черствость. По крайней мере, когда имеешь дело со своим спасителем.

По закрученной спиралью скрипучей лестнице мы поднялись наверх — в ту самую башенку, которая так долго была предметом моего пристального интереса. Сэр Хамбара Гаттон открыл старомодный комод, больше похожий на сейф, и принялся складывать туда собранные нами монеты. Наконец с облегчением перевел дух:

— Похоже, все на месте.

— Вы их пересчитали? — с уважением спросил я. Еще бы — непросто считать деньги, пригоршнями пересыпая их в комод из карманов. Я бы, пожалуй, не сумел, а ему как-то удалось.

— Не то чтобы пересчитал, — смущенно признался он. — Просто, понимаете, запер комод и тут же успокоился. Сердцем чувствую: все на месте. Уж так мы, коллекционеры, устроены.

Я дал себе честное слово, что никогда в жизни не стану ничего коллекционировать. И даже скопившиеся в родительском доме головоломки раздам соседским детишкам, как только выберу время. Это, конечно, не настоящая коллекция, я собирал их не ради обладания, а ради удовольствия решать сложные задачи, но все равно раздам. Так спокойнее.

Тут сэр Хамбара Гаттон прервал мои размышления, предложив:

— Если уж мы с вами сюда забрались, хотите, покажу вам свою коллекцию дверных амулетов?

Отказаться я, понятно, не мог.

Кричащие охранные амулеты — не такая уж редкость в Ехо. Теперь-то их перестали изготавливать, тут дозволенными ступенями магии никак не обойдешься, но в эпоху Орденов успели сделать столько, что и на долю наших правнуков, пожалуй, хватит. Редкостью их уж точно не назовешь. Однако коллекция Хамбары Гаттона оказалась совершенно уникальной: он собирал не все подряд, а подбирал амулеты, кричащие в определенной тональности, так что все вместе они составили слаженный ансамбль, вернее, несколько — каждый со своим репертуаром. Я наслушаться не мог — все-таки для человека, выросшего в эпоху Кодекса, подобная забава — настоящее событие. Хозяин дома, в свою очередь, был счастлив обрести столь благодарного зрителя. В результате мы оба совершенно забыли о времени, провозились с амулетами до самых сумерек и только тогда спохватились — я вспомнил о службе, а сэр Хамбара Гаттон о том, что ждет гостей. Уж не знаю, кто из нас спешил больше, но вниз по лестнице оба скатились только что не кувырком, хорошо, хоть шкатулку с волшебной монетой я не забыл прихватить и, на бегу бормоча благодарности, густо разбавленные клятвами в ближайшее время вернуть сокровище, выскочил на улицу, а хозяин дома буквально подгонял меня взглядом — скорее, скорее. Похоже, очень не хотел, чтобы его гости столкнулись со мной на крыльце.

На крыльце мы и не столкнулись. Я уже успел сесть в амобилер и тронуться с места, когда увидел женщину, торопливо идущую по тротуару. Я бы, пожалуй, не обратил на нее внимания — мало ли кто по улицам ходит, — если бы не узнал. Поди такую не узнай. Ростом на полголовы выше меня, с копной огненно-рыжих кудрей, смуглая и зеленоглазая, одна из самых красивых женщин в Угуланде, а возможно, на всем белом свете.

Ее звали Гетти Ейхелли. Она была капитаном «Айсы», шикки, такой же быстроходной, как «Фило» моего знаменитого братца Анчифы. Но леди Гетти не промышляла пиратством, а возила товары из Куманского Халифата — такие, что не занимают много места, зато приносят большой доход. Пряности и ароматные масла, любовные зелья и драгоценные камни. Она могла себе позволить возить товары стоимостью в полтора Королевских дворца — даже укумбийские пираты не сумели бы за ней угнаться. Анчифа, пожалуй, мог бы, все же его «Фило» заговоренный. Но он никогда не стал бы этого делать. Когда-то мой старший брат был влюблен в леди Гетти и, готов спорить, пользовался взаимностью, хотя сам он на эту тему и прежде особо не распространялся, а уж после того как леди Гетти вышла замуж за Королевского парфюмера сэра Кеттораму Ачуани, из Анчифы и вовсе ни слова о ней не вытянешь, не тот он человек, чтобы компрометировать бывшую подружку, да и что толку языком болтать, когда все закончилось.

Говорили, что брак Гетти Ейхелли и Кетторамы Ачуани заключен по расчету. Я бы не удивился, очень уж удобно обоим: мужу достался надежный источник качественного сырья, а жене — постоянный перекупщик дорогого товара. В любом случае, не моего ума это дело. То есть было не моего, пока я не увидел, как сногсшибательная красотка Гетти стучит в дверь дома с кривой башенкой. Жемчужина еще одной коллекции господина Гаттона, подумал я с неизвестно откуда взявшимся раздражением. И размышлял на эту тему, пока ехал к Дому у Моста, целых полчаса, по моим меркам почти вечность. Потом, конечно, стало не до того.

С повелителем кельдей в кармане и Кофиной информацией работа пошла споро. Вечером того же дня я стал обладателем целой пригоршни эльфийских монет, кои торжественно уничтожил в присутствии шефа. Умиротворенный, он укатил спать, а на мою долю досталось очередное ночное дежурство; впрочем, в кресле сэра Джуффина спится настолько лучше, чем на ходу, что я был почти счастлив.