Водитель живо выскочил из машины, проворно распахнул передо мной дверь.

– Сэр, – поинтересовался он вежливо, – вас ждать?

– А какие инструкции вам дал Дуайт?

Он ответил с заминкой:

– На ваше усмотрение.

– Тогда подождите, – велел я. – Не думаю, что задержусь здесь до утра.

Он поклонился.

– Сэр…

Я повернулся к дворцу, за спиной мягко хлопнула дверца. Все эти вечеринки и увеселения ночью, мелькнула мысль, какими бы ни были респектабельными, все равно прямо и недвусмысленно намекают, что это ночь, а ночью наши предки, охотящиеся днем на мамонтов, заползают в пещеру, а там на ощупь находят самок и совокупляются, кто какую сгребет.

Ночь снимает тормоза с наших древних инстинктов, и хотя на этих раутах никто не хватает женщин и не копулирует их на этом же месте, но эта как бы возможность витает в воздухе. Ее видишь в более откровенных улыбках женщин, что древнее нас, пещерное время у них все еще в крови, и в раскованных движениях, шуточках, взглядах.

Мы, самцы, тоже ведем себя смелее и напористее, и если не вдуть какой-то прямо здесь на рауте, выбрав укромный уголок, то и пришел зря, надо наверстать хотя бы чуть позже в ее пещере или в своей. Или где-то еще под пальмой или выворотнем в берлоге…

Так что, да, коитус мне предстоит, уклоняться подозрительно, для того и приглашен, не стоит ломать серьезным и почтенным людям отработанные и доведенные до ювелирного совершенства планы и приемы.

У входа в здание дежурят высокие и строго одетые охранники, я ожидал, что остановят и спросят хто и куды, но оба посмотрели на меня и поспешно отступили в стороны.

Похоже, знают, этот из России, а это значит – правый получит в рыло, левый в морду, а русский пойдет довольный, потому что у них в крови водка, драки и медведи.

Я подумал, что у следящих камер наверняка установлены программы по распознаванию лиц, а это значит, мои параметры уже перебросили в базу этого заведения, хотя все может быть и проще: кто-то смотрит в окно и говорит охранникам, вон у каждого за ухом приемник, кого впустить, а кого в шею.

Холл залит настолько ярким светом роскошных люстр, что уже только он способен создать праздничный настрой, а дальше вообще широко распахнуты двери в богатый зал с колоннами и барельефами на стенах.

Женщины улыбаются навстречу достаточно приветливо, некоторые настолько, что уже увидел в их глазах себя голым и в постели, чуточку струхнул, подумал сперва, что эти под кайфом, потом мелькнула мысль, что в самом деле могу выглядеть весьма, все-таки когда-то качался, а организм помнит, к чему я стремился, все еще наращивает мышечный объем.

Мужчины в элегантных смокингах и при бабочках, женщины все до единой с оголенными плечами, но все равно двух одинаковых платьев не вижу, эти существа даже в таком узком диапазоне ухитряются добиваться разнообразия.

Вот прошел мимо важный тип в смокинге, с бабочкой, белым цветком в нагрудном кармане, откуда у других выглядывает безукоризненно ровный накрахмаленный уголок белого платочка, а еще и с роскошным трехцветным бантом чуть ниже цветка. Ко всему прочему с обеих сторон шеи свисает до уровня живота что-то вроде белого полотенца, которое выбрасывают на ринг, признавая поражение своего бойца.

Женщина с ним, в платье солнечного цвета да еще в бисере до самого края подола, смотрится милой и приветливой, явно ее самец – некий крупный босс, а то и прямой начальник.

Я снял с подноса проходящего мимо официанта тонкостенный бокал с искрящимся шампанским, а в трех шагах раздался дружелюбный голос Дуайта:

– Дорогой Влад, рад вас видеть!

Я повернулся, Дуайт, в вечернем костюме от хорошего портного, улыбается приветливо, рядом с ним роскошная женщина, хотя здесь все роскошные, но у Дуайта особенно роскошная, вся словно из взбитых сливок, нежная, мягкая и призывно улыбающаяся.

Я поклонился, а он доверительно сказал спутнице:

– Изабель, позволь представить тебе доктора Влада из России. Он здесь по работе, потому не отпущу его ни на какие твои вечеринки!

Она тихонько засмеялась, мелодично и очень по-женски.

– Если он из России, то назло не послушается. Правда же, Влад?

Я ответил смиренно:

– Не послушался бы с огромным удовольствием, но я в самом деле по чрезвычайно важным вопросам. Так что человек подневольный.

Она спросила с недоверием:

– Вы подчинитесь какому-то там госдепу?

– Госдепу не подчинюсь, – заверил я, – но СовФеду, увы, обязан.

– Иначе расстреляют, – сказала она понимающе, – тогда да, приходится.

– В такой стране живем, – ответил я со вздохом. – Но вы не завидуйте так уж сильно, скоро и у вас так будет. Прогресс, знаете ли, остановить нельзя. Нас ведет, вас потащит.

Дуайт посмеивался, а Изабель сделала большие глаза.

– Хотите сказать, у вас власть лучше?

– А вы не знали? – изумился я. – Не переживайте, скоро наша модель общества будет целиком скопирована и в Америке.

Она надула губки, но такие женщины не могут долго даже прикидываться обиженными, тут же спросила хитреньким голоском:

– А по каким это вы чрезвычайно важным вопросам? Вы же такой молодой… Разве в России, где правит геронтократия, могут что-то поручить молодым?

– Вы правы, – ответил я. – Это я так пыжусь, стараясь в ваших глазах поднять свою значимость.

– Правда? Тогда зачем признаетесь?

– Вам да не признаться, – ответил я. – Вы женщина, с какой стороны на вас ни посмотри, не только изумительно красивая, но и умная.

– Ой, спасибо, хотя как-то…

– Быстро меня раскусите, – договорил я, – так что уж лучше сам храбро признаюсь!

Она засмеялась.

– Да, за такое отважное признание заслуживаете бонус.

Пока я делал вид, что пытаюсь понять, что за бонус меня ожидает и нельзя ли впердолить ей прямо здесь, затащив в укромный уголок, тут их должно быть много, хоть и все с видеокамерами, пишущими в 8К, в сторонке одна из женщин взглянула в нашу сторону, брови ее чуть приподнялись в изумлении.

Изабель весело хохочет и рассказывает что-то смешное, я больше слушал ее милый голос, чем слова, заметил, как та женщина что-то сказала своим спутникам и направилась к нам.

Чуть выше спутницы Дуайта, в откровенном платье, что хотя до самого полу, но скрывает меньше, чем супербикини, платиновая блондинка, как было модно в эпоху моей бабушки, в глаза бросается очень чистое и настолько артистически смоделированное лицо, словно над ним работали в компьютерной лаборатории.

Украшений почти никаких, не считая сережек, а так она сама украшение любого вечера, торжества или события.