Выяснилось, что типа зовут Альбертом Николаевичем Гетманенко.

– Для вас – просто Алик! – поспешил заявить Невыносимый Неотвязный.

От роду Алику было тридцать пять годочков. Законной супруги у него не имелось, потомков тоже, прописан он был в Новороссийске, родился в казачьей станице Беловодской на Ставропольщине, а паспорт получил два года назад в Москве.

– Паспорта вроде в двадцать лет и в сорок пять меняют? – подозрительно прищурилась Ирка.

– У меня все документы в поезде свистнули, пакетом! – объяснил Алик. – Пришлось заново получать и паспорт, и права, и карточку пенсионную… Мороки-то было – у-у-у!

Показывая, сколько было мороки, он широко развел руки и зацепил пробегавшую мимо официантку. Та притормозила, и Ирка воспользовалась моментом, чтобы строго спросить:

– Девушка, а где же наши коктейли?

– Одну минутку! – Официантка вновь умчалась.

– По-моему, это наши напитки сиротеют на барной стойке! – Алик прищурился, вглядываясь в угол. – Я сейчас принесу!

Галантный тип уже отодвинул стул и поднялся, но Ирка поспешно перегнулась через столик и сильно толкнула кавалера в грудь, вынудив его упасть на сиденье.

– Ни с места! – прорычала подруга, бдительность которой отнюдь не притупила двойная порция пломбира с вареньем. – Сиди и не рыпайся! Я сама схожу за напитками.

– Стоп! – возразила я. – Ирка, ты тоже сиди и не рыпайся! Я одна с этим гавриком не справлюсь!

– Ладно, тогда я его тут постерегу, а ты дуй за коктейлями! – разрешила подруга.

– Ируня, дорогая! Наконец-то мы с тобой останемся тет-а-тет! – обрадовался Алик.

– Все, он меня достал! – воскликнула Ирка. – Ленка, верни мне мою пушку! Пристрелю его, а потом спокойно напьемся!

Я уже готова была признать, что предложенное подругой решение проблемы является оптимальным, но в этот момент на середину стола плавно опустился подносик с нашими напитками.

– Спасибо, девушка! – с искренней признательностью поблагодарила я официантку, которая своим появлением предотвратила стрельбу из газовой «пукалки».

Работница общепита ничего не ответила, она уже шагала прочь от нашего столика, торопясь на веранду, где посетителей все прибывало, словно они размножались делением.

– Кому что? – спросила я.

Впрочем, вопрос был излишним. На столе стояли пара высоких бокалов с засахаренными краями и содержимым ярко-розового цвета и один низкий стакан с толстым дном и без всяких легкомысленных украшений. Стакан был почти полон, янтарная жидкость не доходила до верхнего края всего на сантиметр.

– Тройной скотч? – интонацией я позволила себе выразить легкое неодобрение.

Лошадиная доза виски средь бела дня – это дурной тон!

– Вроде я заказывал одну водку, – Алик удивленно оглянулся на пустой бар и неуверенно взял стакан.

– Должно быть, ты попал на рекламную акцию, – насмешливо сказала я. – Только сегодня три порции виски по цене одной!

В этот момент мне чувствительно наступили на левую ногу, а потом на правую. Я было подумала, что это любвеобильный Алик, не найдя отклика у Ирки, решил приударить и за мной тоже, но беглый взгляд под стол реабилитировал Неотвязного. Нажимая на мои ноги, как на педали рояля, по моим кроссовкам топталась Ирка. Я вопросительно взглянула на подругу.

– Пусть напьется! – одними губами шепнула она, уловив момент, когда Алик поднял повыше стакан, изучая его содержимое.

Я быстро кивнула. Действительно, если наш пленник захмелеет, «раскалывать» его будет легче.

– Необычный вкус, – озадаченно заметил Алик, пригубив свой напиток.

– Неважно, давайте пить! – оборвала его Ирка. – За знакомство и так далее!

Подавая пример, она сделала большой глоток и едва не подавилась вишенкой.

– Не отвлекайся, пей! – прохрипела подруга Алику, который с готовностью потянулся похлопать ее по спине.

– Пей до дна, пей до дна, пей до дна! – я застучала по столу, искусственно веселясь.

Понукаемый с двух сторон, Неотвязный послушно вылакал свой тройной скотч, шумно выдохнул и широко улыбнулся. Продолжая изображать восторженную дурочку, я захлопала в ладоши.

– Продолжим нашу беседу, – сказала Ирка. – Алик, что ты делаешь в нашем городе?

– У меня были тут кое-какие дела, но они, увы, закончены, – признался Неотвязный.

Меня несколько удивило междометие «увы» в применении к завершенным делам, но я промолчала. У подруги явно были вопросы списком, и мне не хотелось ей мешать.

– Значит, теперь ты уедешь в свой Новороссийск? – обрадовалась Ирка.

Это прозвучало так, словно она спросила: «Значит, теперь ты наконец-то уберешься к чертовой бабушке?» Чуткий Алик так и понял.

– Ируня, ты хочешь от меня избавиться? – жалобно спросил он. – Ох, как плохо…

Алик потер лоб и прикрыл ладонью глаза.

– Ты что, плачешь? – недоверчиво спросила Ирка.

В ответ прозвучало невнятное мычанье. Подруга озадаченно посмотрела на меня. Я пожала плечами.

– Ну, пусть пострадает немножко, – неуверенно сказала Ирка.

Сочувственно поглядывая на отвергнутого поклонника, мы с подругой чокнулись бокалами и выпили по глотку коктейля. В молчании прошло минуты две. Потом Ирка не выдержала и начала говорить. Она мягко и деликатно объясняла Алику, что ее сердце раз и навсегда занято Моржиком. При этом она совершенно забыла упомянуть, что таково домашнее прозвище ее супруга. В моем воображении промелькнул колоритный образ ластоногого, чьи лоснящиеся бока были аккуратно вписаны в розовое сердечко, а Алик даже не вздрогнул. Его чувство юмора пропало бесследно. Неотвязный сидел, окаменев плечами и пряча лицо в ладонях.

– Ну, к чему так отчаиваться? – спросила я. – Что, на Ирке свет клином сошелся? Мало ли на свете хороших женщин?

Ирка нахмурилась. Что бы подруга ни говорила о том, что ее сердце навеки оккупировано, наличие поклонника ей откровенно льстило. Чтобы не обижать подругу, я поменяла позицию. Выразилась в том духе, что, мол, да, хороших женщин на свете много, но Ирка одна-единственная, после чего тоже потерянно замолчала.

В гробовой тишине прошло еще несколько минут. Я успела допить свой коктейль, хотя прихлебывала его микроскопическими глотками, и скучно катала во рту проспиртованную вишенку. Ирка, поглядывая на Алика, жалостливо кривила губы, но тоже молчала, с утешениями к отвергнутому поклоннику не лезла. Сам Неотвязный вообще сидел неподвижно, словно позировал скульптору для аллегорической скульптуры безмолвной скорби. Все это было совершенно невыносимо! Я не выдержала первой.

– Да ладно, хватит тебе убиваться! – грубовато сказала я Алику. – Подумаешь, беда какая, получил отказ от любимой женщины! Неприятно, конечно, но поверь мне: ты это переживешь!