Во второй раз стояли мы на берегу Горыни и не могли двинуться дальше. Все пути к отступлению были отрезаны рекой и болотом. Танк был потерян, но командир хотел спасти как можно больше людей. Когда пламя во второй и в третий раз прорвалось из моторного отсека в боевое отделение, командир приказал покинуть танк.

Нам оставался только один путь: переправиться через реку и двигаться в направлении отступающих германских частей, уже успевших откатиться достаточно далеко. Мы быстро выскочили наружу и ползком постарались укрыться у правого борта танка, противоположного от противника. Мы подождали, пока все раненые вылезут из танка, а потом бросились бежать вниз по склону, на юг.

На бегу мы заметили головы русских солдат, наблюдавших за нами с расстояния около 140 метров с промерзшего болота. Первый раненый добрался до того берега, а мы, безоружные, все еще бежали под прикрытием танка. Скользнув по льду, мы оказались по колено в ледяной воде. На другой стороне мы помогли сильно хромавшему фон Айнбеку выбраться на берег. Наконец-то мы переправились! Вокруг нас стояла тишина, казавшаяся совершенно нереальной после страшного грохота взрывов и гула двигателя. Следующие несколько секунд должны были решить, удастся ли нам перебраться через холм. Русские это прекрасно понимали и видели, в каком мы состоянии. Они могли перестрелять нас, как зайцев. Тяжело дыша, мы начали взбираться на холм, таща за собой стонущего фон Айнбека. Шумело в ушах; мы жадно хватали ртом воздух. Остальные бежали уже довольно далеко впереди. Почему русские не стреляли? Только бы добраться до вершины! Намокшее зимнее обмундирование тяжело липло к ногам. Ни ремней, ни головных уборов, ни оружия! Вдруг нас осенила леденящая душу мысль. Мы обернулись и поняли, почему не стреляли русские. Они были уже всего в тридцати метрах позади нас. Они хотели взять нас в плен! Тут фон Айнбек понял, что с его ранением ему не уйти. Его губы постоянно шептали: «Не бросайте меня. Возьмите с собой!» Вот и вершина. По ту сторону — небольшая, лишенная леса долина шириной километра в два, в которой мирно паслись коровы. Немецких солдат нигде не было видно. Мы услышали крики русских уже метрах в двадцати. Фон Айнбека, который еле держался на ногах, пришлось оставить. На кону были наши собственные жизни. Ужас холодом сдавил сердце и придал нам невероятные силы. Мы опрометью бросились в долину прямо к коровьему стаду. Позднее мы даже не могли вспомнить, что за шум раздавался у нас в ушах — свист пуль или гул крови в висках!

Мы упали на землю среди пасущихся коров, судорожно глотая воздух. Оглянувшись, мы увидели, как русские окружили место, где упал фон Айнбек. Мы услышали пистолетные выстрелы. Наверное, его застрелили. Мы снова встали. Укрываясь за коровами, мы продолжили бег сквозь стадо, зигзагами передвигаясь по долине. Над головами отвратительно чирикали винтовочные пули. Еле дыша, пошатываясь от изнеможения, мы падали, снова вскакивали и продолжали бег через долину. Вспоминая об этом, мы были благодарны упорной физической подготовке, придавшей нашим телам выносливость и подвижность, которые спасли нам жизнь. Если противник не продвинулся еще дальше, мы в безопасности!

Через два километра мы нагнали одного из раненых, который сильно отстал от остальных. Мы по очереди тащили раненого и в поисках своих поднялись на второй холм.

Только на окраине Жемелинцев, на дороге из Изяслава в Ямполь мы встретили немецкие резервы. Здесь же мы нашли машину командира и доложили о прибытии. Мы доложили об уничтожении тридцати одного вражеского танка, за которые пришлось заплатить потерей двенадцати собственных машин.

Русские вели весеннее наступление в полную силу и с неукротимой энергией. Остановить русский паровой каток было невозможно. Поэтому немецкое командование приняло решение отвести войска за Днестр. Погода изменилась, и леденящие холода миновали. Пал Староконстантинов. Немецкие войска готовились к обороне на окраинах Проскурова. На дороге от Староконстантинова пришлось взорвать тысячи немецких машин. Остатки тяжелой роты разместились в Проскурове. Повсюду задавались одни и те же вопросы: что с нами будет? нас вернут домой или пришлют новое пополнение? К северу от города осталось всего несколько боеспособных «пантер» и два «тигра». Наконец в ночь с 15 на 16 марта пришел приказ: отвести подразделения, не принимающие участия в боях, на юг. После безостановочной поездки под командованием Клосковски по коварной местности, 21 марта мы по хорошей дороге въехали в Коломыю, которую занимали венгерские войска.

Танкисты из роты «тигров» с удивлением наблюдали мирную жизнь города. Венгерские офицеры в парадной форме, при саблях и перчатках, прогуливались под ручку с венгерскими медсестрами и местными девушками. Казалось, что стремительно приближающейся войны для них не существует. Мы на время разместились в Станиславе.[4] После долгого пребывания в холоде и грязи солдатам вновь представилась возможность вспомнить о благах цивилизации.

Они ходили в солдатские клубы, кинотеатры, фронтовые театры, кафе и рестораны. Танкисты тяжелой роты начали радоваться жизни. Но вскоре прошел слух, что русские танковые колонны уже прорвались на юг от Днестра, и город находится под угрозой. Началась эвакуация Станислава, и это нас очень тревожило.

В соответствии с приказом по батальону весь его личный состав, кроме незаменимых мотоциклистов и водителей грузовиков, должен был отправиться в отпуск, а затем явиться в штаб в Париже. Все без исключения были рады такому приказу. Мы были счастливы вырваться из ада Восточного фронта. Даже поездку до Пшемысля в товарном вагоне мы сочли всего лишь досадной мелочью. Колеса стучали без передышки, но на этот раз они несли нас на запад, домой. Впереди был отпуск!

Пока мы ехали поездом, увозившим отпускников подальше от фронта, мы встретили немало товарищей из нашей дивизии. Среди них нашлись и очевидцы, рассказавшие, что выдающийся спортсмен Харбиг погиб смертью солдата.

Чтобы части, окруженные под Черкассами, смогли соединиться с деблокирующими силами, наступавшими из района Лысянки, в результате ночной атаки из района Стеблева была занята деревня Новая Буда. Позднее это позволило вывести из окружения корпус, окруженный в районе Шендеровки.

Закрепиться на вновь образовавшемся десятикилометровом участке фронта было невозможно — в наличии было совсем мало сил. Это дало противнику возможность по разу атаковать Новую Буду с запада и с востока.

13 февраля русские атаковали юго-восточную часть Новой Буды силами двух батальонов. Местами им удалось прорвать наши наспех оборудованные позиции.

Когда Шумахер начал контратаку двумя танками и выбил русских из восточной части деревни, противник атаковал юго-западную часть Новой Буды пятнадцатью танками.

Унтерштурмфюрер Шумахер решил предотвратить прорыв танков силами своих двух машин и уничтожить противника, уже ворвавшегося в деревню с восемью Т-34. После того, как вражеские танки были заперты в деревне, Шумахер смог добраться до юго-восточного выезда из Новой Буды и подбить там еще два танка противника.