И от этого еще страшней. Оставаться с Демидом наедине после всего того, что произошло между нами – не лучшее решение. Но Исай не оставил меня выбора.

Я прохожу внутрь и закрываю за собой дверь.

Демид сидит на столе, у противоположной стены. На его бедрах повязано полотенце, волосы мокрые, с их кончиков все еще падают капельки воды, спускаясь мокрыми дорожками по рельефным контурам его тела.

Грудь Демида оголена, и я вижу, как она вздымается от все еще рваного дыхания. Он сидит, запрокинув голову вверх, его ладони покоятся на коленях. Лицо Демида в ссадинах, под правым глазом налился синяк. Ему здорово досталось сегодня. При воспоминании о бое, в груди сжимает.

В ушах Огинского наушники, из них раздается тяжелый рок. Я делаю шаг, боясь, что в любой момент он откроет глаза и выгонит меня.

С колотящимся на уровне горла сердцем приближаюсь к нему. Опустив глаза, смотрю на его правую кисть. Она счесана, из раны капает кровь на его колено.

Представляю как ему больно. И я хочу забрать ее, хотя бы чуть-чуть, хоть на толику унять его муки. Хочется сделать так, чтобы он не выглядел таким потерянным и уставшим. Демид не заслужил таких испытаний, и я не хочу, чтобы ему было плохо.

— Снова ты? – раздается его тихий голос. Испуганно вздрагиваю, выпрямляясь.

Его глаза открыты. Он смотрит на меня с оттенком лени. В его взгляде сейчас нет злости, и это немного помогает.

— Исай просил передать. Сказал, что тебе нужно поехать в какой-то дом, — протягиваю ему конверт. Он опускает на него взгляд, и несколько минут просто молча смотрит. А потом кивает, давая понять, чтобы я оставила деньги рядом с ним на столе.

Я так и делаю. Когда наклоняюсь, случайно вдыхаю запах его кожи. Он пахнет мылом и... моей мечтой.

Молчит. Просто наблюдает за мной. И это затишье, бьет по нервам намного сильней, чем его ярость.

Я должна уйти. Просто развернуться и выйти за дверь. Но что-то заставляет меня оставаться на месте. Знаю, из этого не выйдет ничего хорошего, но я тянусь к карману и достаю оттуда чистый, сложенный вчетверо платок.

Растянув ткань, сворачиваю полоской. Сделав шаг навстречу, осторожно тянусь к его раненой руке. Мне страшно, кожа горит под его пристальным взглядом. И когда я касаюсь его пальцев, он одергивает руку.

— Ты всегда такая навязчивая? – в его голосе снова презрение, от которого вены стягивает жгутом.

Сглатываю боль и обиду. Я не буду его слушать.

— Я просто перевяжу и уйду, — отвечаю твердо.

Молчит, закрывая глаза. А я поднимаю его горячую ладонь и осторожно перевязываю руку. Это должно помочь остановить кровь.

Когда я заканчиваю, и поднимаю голову, вздрагиваю. Он смотрит на меня. И в его карих глазах сейчас столько боли...

Разворачиваюсь, чтобы уйти. Не нужно мне больше тут находиться. Но его голос заставляет замереть.

— Я так понял, ты собралась постоянно мозолить мне глаза?

Это очень больно. Когда не знаешь, за что тебя так ненавидит тот, кому ты давным-давно отдала свое сердце.

Обернувшись, смотрю ему в глаза. Чтобы знал, мне нечего скрывать или бояться.

— Мне нужна была работа, я утроилась. Ты тут не при чем. Можешь делать вид, что не знаешь меня.

Глава 9. Не думай, что будет легко

Глава 9. Не думай, что будет легко

Вот уже неделю я здесь, а, кажется, что работаю уже целую вечность в клубе. В последние дни нагрузка стала большой. Соня ушла на больничный, и мне приходится работать за двоих. Беру две смены, от чего второй день хожу, как сонно бледный зомби. Но в этом есть и свои преимущества. Хорошие чаевые, которые за неделю работы, превратились в сумму с двумя нулями. Клиенты здесь щедрые, хотя не всегда приятные. Но самое главное, ни один не позволяет себе лишнего, а неинтересные разговоры и голодные взгляды, можно пережить.

— Лия, ты там кушаешь хотя бы? — в динамике телефона раздается печальный голос мамы.

Она переживает за меня. Я ведь практически не появляюсь дома. Устало опускаюсь в кресло в гардеробной. Ушла из зала на десять минут, пообедать. Правда, из еды только злаковый батончик и чай. Я стараюсь не тратить лишние деньги. Кухня в клубе работает только с трех часов дня, а я на месте с девяти утра и до полуночи. Девочки ходят в ресторан, неподалеку, но мне сложно в их компании. Как ни пыталась настраивать себя на позитив, и пытаться сработаться с ними, не могу. Единственное, что вызывают у меня эти дамочки – рвотный рефлекс. Да и, в любом случае, обедать в ресторане сейчас мне не по карману. Быть в долгу у Гесса – не самое комфортное состояние. Плюс ко всему, впереди еще огромные траты за лечение Миры. Я стараюсь по максимуму экономить. Жалко каждую тысячу.

— Как раз этим занимаюсь, мам. Ты мне лучше скажи, как вы? Из клиники новости есть?

— Все в порядке, милая. Начали пить лекарства, которые ты купила, ей намного лучше. Из клиники пока новостей нет, но они ведь говорили, что все не так быстро.

Мысль о том, что сестре лучше, действовала хорошим мотиватором.

— Конечно, мам, не переживайте. Ладно, мне пора, позвоню потом.

Сбрасываю вызов, устало смотрю в телефон. Голова немного едет, и я думаю о том, что когда выйдет Соня нужно будет взять хотя бы денек отдыха. Деньги, конечно, очень нужны, но и организм не казенный.

В дверь стучат, а спустя несколько минут в комнате появляется Тая.

— Вот ты где, — улыбается, осматривая меня с головы до ног. Я забираю со стола упаковку батончика и вместе с пустым стаканчиком, выбрасываю в мусор.

— Там гости за пятым столиком. Ты сможешь обслужить, а то девочек еще нет.

Бросив тоскливый взгляд на диван, где собиралась поваляться ближайшие пятнадцать минут, улыбаюсь Тае.

— Конечно, уже иду.

В зале практически никого нет. Я подхожу к компании мужчин, которые устроились в самой глубине зала. Их трое. Два брюнета и блондин. На вид всем около тридцати. И судя по брендовым наручным часам и рубашкам, мужчины весьма богаты.

— Добрый день, рады вас видеть. Вы готовы сделать заказ? — вручаю каждому из них меню. А когда выпрямляюсь, понимаю, что сидящий ближе ко