том числе и королевства Кореи) становятся более выразительными участниками повествования.

Период Кофун (ок. 200–538) ассоциируется с этими полулегендарными императорами, так что рассказы хроник подтверждаются археологическими находками. Гробницы и курганы упоминались в преданиях и раньше, но теперь в рассказы включаются подробности о земледелии и работе правительства, и эти детали тоже неплохо коррелируют со сведениями археологии.

Важно подчеркнуть, что мифология не заменяется реальной историей внезапно, в одно мгновение. Переход — это тонкий процесс, и для тех, кто писал «Кодзики» и «Нихон сёки», вероятно, никакого перехода и не было видно, поскольку они соединяли рассказы о легендарных и полулегендарных правителях в единое целое, воспринимали их как часть общей официальной истории мира, каким ее видели при дворе периода Нара. Однако, описывая события V и VI веков, составители хроник давали гораздо больше информации о жизни Японии, чем в сказаниях о ранних императорах.

Начало культуры: Одзин и Нинтоку

Правление Одзина, последнего из легендарных императоров, отмечено первым появлением в Японии континентальной культуры — письменности, искусства и ремесел наподобие тех, что существовали в Китае и Корее. Для развития нарратива хроник Одзин не столь важен, чем его мать Дзингу или сын Нинтоку

но именно в его правление появились некоторые впечатляющие новшества.

Словно игнорируя прежние претензии Дзингу на получение дани от корейских королевств Силла и Пэкче, Одзин принимает гостей с полуострова. Одним из них был Вани

(кор. Ван-ин), ученый муж выдающихся познаний. Вани привез в Японию списки классических китайских сочинений, в частности «Аналекты» Конфуция и «Тысячесловие» (кит. Цянь цзы вэнь, яп. Сэндзимон). Эти две книги использовались для обучения детей и молодых людей чтению и письму на китайском языке по всей древней и средневековой Восточной Азии. Вани взялся обучить принца, сына императора (старшего брата того, кто в итоге стал императором Нинтоку)[49]. Приезжие с континента привезли с собой и новые способы гадания, и технологии, известные за морем. Одзин тепло принимал их и позволил обучить своих придворных новым знаниям и мастерству.

Император Нинтоку в одеянии в стиле эпохи Хэйан обозревает свои земли

British Museum, London

На самом деле «Тысячесловие» было составлено в Китае не раньше V века, так что сообщение о нем в анналах Одзина — явный анахронизм. Однако эта история может отражать реальный опыт культурной памяти. Чтение, письмо и разные технологии, принесенные из Китая, появились в Японии или в период Кофун, или в начале периода Асука (538–710). Передвигая подробности этого процесса в более древние, отчасти мифологические времена, связывая их с деятельностью одного из ранних императоров, составители хроник превращали эти воспоминания в нечто большее. Технологии и знания ко двору Одзина принесли иностранцы, но они прибыли в Японию, чтобы почтить ее правителей, а не смотреть свысока. С точки зрения Древнего Китая, не говоря о ранних корейских королевствах, архипелаг представлял собой весьма отсталое место. Однако хроники претендуют на то, чтобы даже это показать с выгодной стороны: японские императоры заслуживали того, чтобы из-за рубежа им привозили и подносили дары, причем добровольно и с почтением.

У Одзина было одиннадцать жен и множество детей. Фаворитами были принц Оямамори

сын второй жены, и Осадзаки сын супруги наивысшего ранга. Оба они были сильными и благородными, преданными отцу. Оямамори был старше, но ранг Осадзаки был выше. Одзин пригласил их к себе на беседу, чтобы выбрать наследника. Вместо того чтобы бороться за престол, Оямамори отказался в пользу своего сводного брата. Но Осадзаки сделал то же самое, ссылаясь на то, что он младше и было бы нарушением сыновнего долга забегать вперед Оямамори. Трижды оба раскланивались и обменивались любезностями, уступая друг другу первенство. Одзин был поражен моральными качествами сыновей. Затем Оямамори умер, вероятно, чтобы наступила полная ясность с наследованием престола («Кодзики» утверждает, что он скончался от болезни, а в «Нихон сёки» причины не названы). Таким образом, Осадзаки оказался на троне и стал императором под именем Нинтоку. Именно он открывает в хрониках череду из тринадцати императоров, которых сегодня считают полулегендарными.

Вскоре после восшествия на престол Нинтоку впервые в империи перенес дворец за пределы провинции Ямато (современная префектура Нара). Дворец разбирали и перемещали при каждой смене властителя, чтобы защитить нового императора от ритуальной нечистоты, вызванной смертью предшественника. Но Нинтоку перенес свой дворец в порт Нанива (сегодня это часть Осаки). Согласно «Нихон сёки», дворец поставили прямо над портом и прорыли канал, чтобы облегчить торговлю. На третий год правления Нинтоку поднялся на гору, чтобы осмотреть свои владения. Он был удивлен, заметив, как мало дымков поднимается над разожженными очагами, обратил внимание и на скверное состояние крыш и полей. Нинтоку немедленно провозгласил указ: жителей на пять лет освободили от налогов. На седьмой год правления он снова поднялся на гору и был рад видеть, как много очагов горят кругом, как зеленеют поля и какими ухоженными стали кровли. Его щедрость вызвала всеобщую любовь простого населения, отсюда и его имя из двух китайских иероглифов: Нинтоку означает «справедливый и добродетельный».

Однако самая знаменитая история про Нинтоку связана с мотивом супружеской измены. Его первой женой была Ивано-химэ

происходившая из могущественного клана Кадзураки. Нинтоку был очень нежен с ней, и между ними царила любовь. Затем император отправился в страну Киби (современные префектуры Окаяма и Хиросима) и там влюбился в свою двоюродную сестру, принцессу Ята Слухи об их романе достигли Ивано-химэ, оставшейся в Наниве. Расстроенная императрица удалилась в горы. Там она сочинила четыре стихотворения о любовной тоске, впоследствии включенные в знаменитую поэтическую антологию VIII века «Манъёсю». Стихи ее сложны, они выражают и тоску по императору, и нежелание выносить сложившуюся ситуацию. Вот, например, второе из четырех стихотворений:

Чем мне так жить,

Тоскуя о тебе,

О, лучше б умереть,

Чтоб изголовьем стало

Подножие высоких этих гор[50].

Стихи Ивано-химэ непохожи на другие старинные песни, сохраненные в составе «Кодзики», «Нихон сёки» или «Манъёсю». Некоторые исследователи полагают, что на самом деле это стихи VII или VIII века, которые были приписаны Ивано-химэ, чтобы связать их с трагической любовной историей. Согласно хроникам, ее стихи произвели нужное впечатление: Нинтоку вернулся в Наниву, обнаружил, что первая жена покинула дворец, и отправился на ее поиски. Он пообещал всегда любить ее, и Ивано-химэ вернулась. Хотя принцесса Ята и три другие